«Страшны чудища морскиечудища огня ужасней!Вьются гады, саламандры,ядом из огня плюются,Яга-баба зелье варит,кочергой в котле мешает!»Нет родне от парня проку:«Порешить его, пустого!»Мать расправу упредила —увела в село на праздник.Воротился сын оттуда,не посмел войти он в избу,за околицей слонялся,прятался в кустах за полем,мать нашла его в укрытье,в самом дальнем огороде.Сын ей кинулся на шею:«Ой, родимая, голубка!Лучше мне бежать отсюда,лучше этот мир покинутьи уйти в селенья Калмы,на подворья Туонелы!Страшное я вижу дома,а в деревне-то страшнее!Вурдалак стоит в воротах,Оборотень у калитки,в закоулке ждет Злосчастье,у дверей Упырь уселся».Поняла сыновню странность,догадалась про страдальца,что, родившись, испужался;заплакала, не ругала,с нежной лаской говорила:«Что ж, поди, сынок-бедняжка,отправляйся в ельник смерти,в чащу темную усопших,где лежит отец любимый,спит в избе своей подземной,где священные деревьятихую ведут беседуо покойных, об ушедших,в вековой. ночи печальной».Спрашивал отец в могиле:«Что ты плачешь, гордость рода?»«Я о том, родимый, плачу,что леса меня не любят».«Рощи песней успокоишь,как отцы и деды прежде».«Я о том, родимый, плачу,что пути мне нет на море».«Ахти[10] жертвами задобришь,как отцы и деды прежде».«Я о том, родимый, плачу,что с огнем мне не поладить».«Заключи огонь в оковы,как отцы и деды прежде».Все рыдает гордость рода.«Что ты плачешь, моя радость?»Тут открыл он свое горе:«Ох, отец, возьми меня ты,забери в поместья Калмы,с детства я остался странным,от рожденья испужался,ужасы повсюду вижу,жизнь сама — всего ужасней».Из могилы глас раздался,долетел из Туонелы:«Деды и отцы боялись —все ж положенное жили.Хоть пустынно жйзни утровечер вечности пустынней.
