Техника безопасности для родителей детей нового времени

детям… Поэтому все-таки по­пытаемся слепить что-то вроде простейших правил исполь­зования «компьютера» и профилактики «вирусов» для пап и мам.

Может быть, более точной была бы аналогия с деревом.

Сознание ребенка заполняется новыми образами слой за слоем, нарастая, подобно годичным кольцам у дерева. В этих слоях сохраняется память о любом болезненном соприкос­новении с реальностью. Это необходимо для увеличения шансов носителей сознания на выживание. С раннего де­тства мы помним все случаи, когда мы чувствовали боль, все сопутствующие этому переживанию обстоятельства.

Охотник получает заряд адреналина в кровь, лишь услы­шав рык льва или шорох, или просто крик птиц… Лучше лишний раз поволноваться, чем забыть об опасности и по­гибнуть. Думаю, что природа, таким образом, пытается «фор­сировать» наш инстинкт самосохранения.

Воспоминание взрывается в нас всем объемом реальнос­ти, когда-то уложенной в нашу память вместе с цветами, за­пахами, звуками, ощущениями. И заставляет нас действо­вать! Например, застывать в неподвижности, претворяться мертвым, бросаться удирать сломя голову.

Воспоминание о боли — это незаживающая рана. И так же как у дерева, любое повреждение ствола со временем вы­растает в размерах, превращаясь в дупло, в человеческом со­знании раны прошлого могут с годами оказывать все боль­шее влияние на поведение. Люди называют их душевными ранами. Давно было замечено, что именно их нужно пытать­ся лечить сразу после получения, пока еще открыт тот слой сознания. Но если эту рану не вылечить, то следующий слой сознания закроет ее сверху, оставляя каверну, капсулу боли, внутреннее дупло.

Итак, если сознание ребенка заполнено вирусами боли, то надо стереть вирусы и помочь ему собрать новый мир, тот, где он победитель! Но делать это надо как можно быстрее.

Всемирно известный индийский подвижник Рамакришна часто повторял притчу: «Горшечник лепит посуду из мягкой глины, если ему что-то не понравилось, он может смять изде­лие и вылепить заново. Но если обжечь готовое изделие, то пе­ределать потом будет невозможно. Можно только разбить…»

Дети, которые пережили семейную трагедию, разрыв с родителями, несправедливость, насилие, потерю отца и ма­тери, уже обожжены жизнью, поэтому изменить их Образ Мира очень непросто. Но мне думается, что трудно — не зна­чит невозможно.

Они уйдут, спасаясь от пожаров,

На дно серебряных озер.

М. Волошин «Китеж»

Это о детских душах, встретившихся с болью.

Как изменить эту часть «ложной программы», то есть сте­реть «неправильный опыт» о Злом Мире?

***

Слова бессильны, как и наказания. Вы же не пытаетесь стереть информацию на диске, используя напильник.

Природа или Создатель закрыли доступ к программе, тем самым, гарантируя суверенное право каждой личности на свободу выбора. (Это понятно, потому что желающих пере­программировать в человеческой истории было более чем достаточно.)

Любые попытки заставить ребенка развиваться посредс­твом угроз, криков или рукоприкладства обречены на про­вал. Вы можете заставить его подчиняться, можете запугать, лишив собственного пути. Но никакие логические доказа­тельства, как и давление, не изменят Образ Мира, созданный его прошлым опытом.

«Дети предпочитают не видеть реальности, так как она вызывает страх».

А. Маслоу

Это не их вина. Это — инстинктивная реакция. Нельзя долго увлекаться ничем, так как, сосредоточившись на од­ном, упускаешь из виду что-то другое, что может оказаться более важным.

Убеждает только личный опыт, так как именно он ведет к осознаниям изменяющим программу.

ЕЩЕ РАЗ ОБ ОБРАЗЕ МИРА И БОЛИ

Одно и то же явление можно описать в разных терминах и об­разах. Рассуждать об устройстве сознания мне кажется удобнее в категориях, предложенных современным российским этнопси­хологом А. Шевцовым, возродившим целый пласт народной рус­ской культуры под названием ТРОПА. Он говорит о предмете образным, народным языком, который позволяет и нам, диле­тантам, вникать в суть описываемых процессов.

Взгляды А. Шевцова подчас идут вразрез с существующими научными представлениями, но они «достаточно безумны», что­бы в какой-то момент в будущем быть признанными за истину.

Итак, по мнению исследователя, Образ Мира — вполне определенное психологическое явление, складывающееся из простейших взаимодействий ребенка с телом матери и окружаю­щими его дом предметами. Образ Мира медленно развивается, так как включает все больше знаний об устройстве мира и о том, как в нем жить.

Основа Образа Мира пишется в раннем детстве прямо по телу — прикосновение матери, пеленание, игра и т. д. Потом на эти простые ощущения накладываются более сложные, они выстраиваются в цепочки взаимосвязей, включающие предметы и знания о том, что с ними делать. Проголодался, покричал, накормили…

Образ Мира значительно шире, чем мировоззрение. В нем на самой глубине уложены, например, неосознаваемые нами аксиомы о том, что при ударе о плотность стола или шкафа будет больно, и о том, что, «прыгнувший в небо кузнечик, обязательно вниз прилетит», и о том, что другим человеком можно управлять посредством крика.

Сначала в виде аксиомы в нас впечатывается внешний физический мир. Или точнее — внешний мир впечатывает в нас себя, тем что лупит, давит, скребет по внешним грани­цам тела.

Столкнувшись несколько раз с болью (ударился в стену, обжегся, отшлепали, обругали), ребенок запоминает, что из­вне может прийти крайне нежелательное воздействие. Это «извне» и оказывается главным открытием, заставляющим ощущать границу между своим физическим телом и вне­шним миром.

Образ Мира — макет реальности в нашем сознании. На нем мы отрабатываем лучшие способы действий.

Мы и самих себя создаем, чтобы было, кому действовать в виртуальном макете мира нашего сознания. Но поскольку мы самих себя не видим, то, собирая свой образ, мы вынуж­дены опираться на мнение окружающих и на собственные домыслы. Вдумайтесь: из какого случайного сора люди часто творят образы самих себя — со слабостями, комплексами неполноценности, обидами, страхами и т. д., хотя могли бы и создавать себя равными богам! А потом отрабатывают ли­нии поведения на этих, с позволения сказать, тренажерах, весьма далеких от реальности. Каждый удар по моему обще­ственному телу в реальном мире что-то ломает, сминает, ка­лечит в виртуальной модели «меня-любимого».

Одна взрослая женщина рассказала мне на консульта­ции, что она, будучи десятилетней девочкой, случайно услы­шала, как мама сказала подружке: «Моя дочка — посредствен­ность». И весь мир, построенный на любви, доверии и уве­ренности в себе, рухнул. На его месте поселилась обида и комплекс неполноценности. Мама могла и пошутить, но де­вочка еще не научилась отделять шутку от того, что сказано всерьез. Результат — утрата доверия к маме и комплекс не­полноценности у девочки.