«Артистический нрав предполагает переизбыток коллективной психической жизни по сравнению с персональной. Искусство — это род врожденного побуждения, которое охватывает человека и делает его своим инструментом…Художник… в высшем смысле слова — это «коллективный человек», тот, кто поддерживает и придает форму бессознательной психической жизни человечества». «Когда преобладает творческая сила, человеческая жизнь создается и управляется бессознательно, как бы вопреки сознательной воле, и сознательное «я» выдворяется за пределы дома и оказывается не более чем беспомощным наблюдателем». «Секрет художественного творчества и эффективности искусства в обращении к состоянию
19
Здесь было бы уместно поделиться с читателем моими личными впечатлениями о докторе Адлере, человеке, с которым я был удостоин чести работать, общаться как в формальной, так и в неформальной обстановке. Адлер был из тех людей, кого французы называют «sympatique», — разговор с ним был редкой возможностью человеческого общения без барьеров. Одной из главных его отличительных черт была способность оставаться спокойным даже в пылу спора; в его обществе никогда не чувствовалось напряжения. Обвинение в поверхностности, которому подвергались некоторые его идеи, не совсем лишено основания, и тем не менее система Адлера войдет в историю как огромный шаг человека на пути самопознания.
20
Адлер описывает эго как направляющего агента, имеющего значительно большую силу, чем ему приписывает Фрейд.
Одно из основных расхождений между системами Адлера и Фрейда в том, что Адлер больше говорит о настоящей
21
Пожалуй, самая полезная книга Адлера — это прекрасно написанное «Понять природу человека».
22
«Каким должен быть для вас смысл жизни?»
23
Юнг красноречиво пишет об этом: «Но индивидуализация как раз и означает полнейшую и наилучшую реализацию коллективной природы человечества, поскольку адекватное рассмотрение особенностей индивида более благоприятствует социальным достижениям, нежели пренебрежение или подавление этих особенностей» («Два очерка по аналитической психологии»).
24
Фрейд как-то сказал, что чувство вины — это выражение напряжения между эго и суперэго («Новые “Лекции по введению в психоанализ”»). В другой раз он отметил, что это чувство представляет собой мазохистскую склонность к самонаказанию. Но Фрейд все же не понял природы нормального чувства вины, о котором мы говорим, так же как не понял роли свободы, независимости и ответственности в личности. Его натурализм не пускает его дальше экзистенциального уровня, а следовательно, никакое подлинное чувство вины, ведущее человека к религиозному напряжению, недопустимо. Как сказал Ранк, «в психоаналитической теории
25
Вот что имел в виду Томас Манн, цитируя слова Дега: «Картина должна создаваться с тем же чувством, которое испытывает преступник, совершая преступление». Манн добавляет: «Это потрясающая и позорная тайна», напоминая о том, что Гете отказывался обсуждать свои творческие замыслы, над которыми работал («Фрейд, Гете и Вагнер»).
26
«Истина и реальность». А далее следует: «…и если бы даже не было бесчисленных доказательств внутренней свободы сознательной воли, одним только фактом человеческого осознания вины, без сомнения, можно было бы доказать свободу воли, как мы понимаем ее в психологии». И еще: «Короче, воля и вина — взаимодополняющие стороны одного явления».
27
Исторически об этом говорили как о «дуализме» человеческой природы. Чтобы показать, что мы все еще стоим на твердой психологической почве, позвольте процитировать высказывания на этот счет Ранка и Юнга. «Человек страдает от фундаментального дуализма, как его ни назови, а не от конфликта, созданного силами окружения, который может быть обойден «правильным воспитанием» или снят последующим перевоспитанием (психоанализом)» («Волевая терапия»). Юнг употребляет терминологию апостола Павла
