А ты, Кив, не кивай!
Вот и город Подлизовск — несколько десятков нарядных кругленьких домиков, сложенных из мелких камешков. Крыши розовые, вокруг каждого домика голубая изгородь.
— Ничего себе городишко, — отметил Антошка.
Тут друзья заметили, что из окрёстных рощ к городу бредут дети, и каждый несёт по три корзинки земляники.
— Кузенька, а почему они собирают сразу в три корзинки?
Кузька улыбнулся. Ему понравилось, что Лариса спросила его, а не кого-то другого.
— Они собирают в одну корзинку себе, а в две — Болвану.
— Даже по две? Зачем так много?
— Так они же подлизы!
Дети засмеялись. Кузька не понял почему, но сам засмеялся и посмотрел на Лариску. Она спросила:
— Кузенька, а что — все хвастуны такие симпатичные, как ты?
— Нет, я самый симпатичный! — горячо ответил Кузька.
— А если без хвастовства? — напомнил Дениска.
Кузька махнул ресницами:
— Ну… тогда что ж. У нас много хороших мальчиков.
Антошка, который решительно шагал впереди, весомо сказал:
— Я так сразу и подумал. Если б они не были хвастунами, то были б совсем хорошими мальчиками.
Дети ступили на единственную улицу Подлизовска. Уже через несколько шагов их окружили любопытные. Подлизы были очень похожи на хвастунов, только одеты во всё розовое и голубое.
Кузька не вытерпел и закричал:
— А это Те Самые Трое, которые пришли к нам с резной шкатулкой, а её украли! Я первый про это узнал!
Лариска ткнула его пальцем в спину. Кузька смолк. Антошка напыжился и важно сказал:
— Кто из вас знает, как идти к Синей горе? Показывайте, рассказывайте, я слушаю.
Этого было достаточно, чтобы подлизы сразу начали подлизываться:
— Мы для вас узнаем! Мы разведаем!.. Мы вам расскажем!.. А вы бы не желали у нас пообедать? А вы не хотите отведать нашей земляники?
В этом льстивом гаме Антошка услышал только один голос, который произнёс что-то определённое:
— А вы не желаете выслушать меня? Я, с вашего разрешения, как будто немножечко знаю, куда надо идти… Прошу в моё жилище!
Маленький подлиза чуть ли не мёл пыль возле Антошкиных ног своей розовой шапочкой и всё время кланялся и кивал, кланялся и кивал.
— А как тебя зовут?
— С вашего разрешения, Кив… Милости прошу!
— Пошли, — решил Антошка.
Они оказались на чистом дворе, и Кив пригласил их к столу под куст малины. Он принёс земляничный бульон, а на второе выставил на стол земляничное пюре. На третье была цельная земляника.
Кив кивал, друзья обедали. Дениска разглядывал двор. Потом он спросил:
— Это твой дом?
— Если возможно, то этот дом и весь наш город принадлежит нашему Болвану. Чики-брики.
— Пятому?
— Конечно, если вы позволите, Пятому, нашему умнейшему.
Потом Кив объяснил, что дорогу к самой Синей горе не знает, но знает точно, что она идёт через город Ябедин. А там он бывал.
Пока дети обедали, на другой стороне Подлизовска появился всадник. Он ехал на сером осле, и его тощее тело качалось, как ивовый прут, а большая голова крутилась по всем сторонам. Всадник из-под зелёных бровей высматривал, не бросится ли ему навстречу какой-нибудь подлиза. Длинный, как верёвка, рыжий ус был переброшен через плечо.
Его заметили и сразу высыпали навстречу. Один держал осла за уздечку, второй помогал одноусому слезть на землю, а третий кланялся.
Одноусый говорил властно и требовательно. Пока один из подлиз бегал домой, чтобы принести землянику, двое других успели рассказать, что в городе Те Самые Трое. И что они ищут резную шкатулку.
Одноусый этого и ожидал. Ведь десять минут тому назад ему повстречалась сорока-белобока.
Он отстегнул от пояса флягу и припал к ней. Подлизы скромно опустили глаза.
Потом одноусый вскочил на осла, ударил его каблуками и умчался прочь из города.
Недалеко от перекрёстка он увидел отряд. Человечки в фиолетовых куртках с большими круглыми головами мчались на трёхколёсных велосипедах, поднимая густую жёлтую пыль.
Дядя замахал руками. Отряд остановился. Одноусый слез. На земле он немедленно стал на голову и что-то прокричал велосипедистам, махнув ногой в сторону Подлизовска.
Затем поднялся, и главный велосипедист подсадил его на осла.
Отряд помчался в Подлизовск, а одноусый — в противоположную сторону.
На дворе Кива продолжалась беседа. Антошка сказал:
— По-моему, подлиз вообще надо бить.
Кив кивнул:
— Как вам будет угодно. Вы куда изволите меня бить? — и он с готовностью взялся расстёгивать свои голубые штанишки.
— Сейчас же сядь на место! — крикнула Лариска.
Кив, увидев, что Антошка не возражает, послушно сел. Дениска сказал:
— Я думаю, что бить хозяев нехорошо.
— Я говорил: не хозяев, а подлиз.
— Но ведь эти подлизы — наши хозяева!
— Это они не из-за гостеприимности, а из-за своего подлизывания, — пробормотал Антошка.
— Да-да-да! — кивнул Кив. — Какая глубокая, какая неожиданная мысль!
Антошка глянул на него разозлёно: Кив поклонился и взялся за штанишки.
— Ты в самом деле хочешь его поколотить? — удивился Дениска.
— Ты спятил, Денис! Кто же таких бьёт?
— Ты сам говорил, что их надо бить.
— Кончится тем, что я побью кого-то другого.
— Может, меня?
— Может, и тебя.
Дениска обиделся не на шутку. Он воскликнул:
— У кого слабая голова, тот всегда машет кулаками!
— Это у меня слабая голова? — Антошка поднялся. Лариска схватила его за руки:
— Мальчики, милые! Ну, это у меня слабая голова, хорошо? Договорились? И нечего вам драться. Согласны?
Они были не согласны. Тогда Лариска попугала:
— Я сейчас скажу считалку-мирилку, и вам придётся целоваться.
— Она уже не действительна, — буркнул Дениска.
— Это она на вареники не действительна, а чтоб целоваться — она всегда действительна.
Кив кивал прямо-таки неистово.
— Вы такие умные, такие добрые, такие сильные… — шептал он и закрывал глаза от восторга.
Кузька больше не мог терпеть:
— Это я здесь самый сильный, самый добрый и самый умный!
