— Аты-баты — с удовольствием! — отозвались солдаты.
Они втроём схватили свой большой медный самовар, раскачали и швырнули вниз. Самовар просвистел в воздухе, как бомба. Он упал прямо Зубану на голову. Крепкая голова советника мигом пробила дно и покрышку, только слышно было, как сломанный зуб проскрипел по меди.
— Ни тебе дна, ни покрышки, — заметил Антошка.
От удара Зубан и его осёл покатились по дороге. Передние ряды болванчиков немедленно налетели на них.
И тут получилась такая огромная «куча-мала», какой Антошка в жизни не видел. Задние болванчики сквозь пыль ничего не замечали и продолжали крутить педали. Они налетали на мешанину болванчиков и велосипедов и тоже летели кувырком. А на них налетали задние, а потом ещё и ещё…
Ушан стоял на обочине дороги и ужасно ругался.
Антошка сделал знак солдатам и быстро сбежал на другую сторону холма. Дети как раз объехали вокруг и уже приближались.
Увидели Антошку и дружно закричали:
— Ура!..
Дениска соскочил с машины и бросился к другу. Они крепко пожали друг другу руки. Дениска сказал:
— Раз ты с нами, мы можем сегодня же добраться до Синей горы!
— И доберёмся!
— Только я вот что думаю… — мальчик дёрнул себя за ухо. — Они за нами так гонятся, что мы вряд ли на гору заберёмся. Надо этих болванчиков как-то обмануть…
— Надо… — согласился Антошка.
Кузька выглянул из-под Денискиной руки.
— А я свою мачеху превратил в жабу! Мне Лариска подсказала заклинание!
— Мы их здорово обманули в Ябедине! — добавил Кив. — А если бы вы изволили быть с нами, обманули бы ещё здоровее!.. С вашим умом, с вашей смелостью!..
— А Кив опять подлизывается! А Кузька хвастается! — воскликнул Муха. — Вот честное слово, сам слышал!
— А ты кто такой?
— Я Муха! Я теперь з вами. Я уже не ябеда.
— Что-то я этого не заметил…
Муха опустил глаза. Привычка, как говорят, вторая натура.
И только Лариска ничего не сказала. Увидев Антошку, она очень разволновалась и сразу вспомнила, как он её обидел.
И теперь смотрела на него широко открытыми глазами и молчала. Она смотрела на его красную футболку и на его курносый нос — и молчала. Смотрела на его острый подбородок и на жёлтый чубчик надо лбом — и молчала.
Антошка подошёл к девочке. Ему захотелось сказать ей что-нибудь товарищеское и ласковое. Но он смутился и сказал только:
— Ну хорошо… Потом…
— Что — потом? — шёпотом спросила девочка.
— Всё — потом!
Антошка обернулся к отряду:
— По машинам. Едем дальше!
Он отказался от места на Кузькином велосипеде.
Дети поехали вперёд, за ними широким шагом побежали солдаты, а последним по дороге, не спеша, бежал Антошка.
Погоня продолжалась. Болванчики были очень покорны, и благодаря этому Зубану удалось восстановить порядок в своём потрёпанном войске.
Впереди скакал Зубан. Он так и не смог вылезти из самовара. Только голова его выглядывала оттуда, где у самовара бывает труба. Могло даже показаться, что Зубан нарочно надел на себя самовар, как рыцарский панцирь. Он размахивал над головой самострелом:
— Я их вшех перештреляю!..
Антошка подумал, что Дениска говорит правду: погоню надо отвлечь.
Впереди дорога расходилась, и оба ответвления терялись где-то среди лещины. А сзади слышался топот ослов и скрежет десятков колёс.
Антошка решился. Он догнал Дениску, что-то ему сказал, а затем начал отставать. Сандалии-скороходы были очень послушны.
Вот сзади него из-за поворота появились Зубан и Ушан. Они увидели Антошку. Ушан приподнялся в стременах:
— Это тот Самый Первый! Он удрал из ямы!..
— Штой! — вскрикнул Зубан.
Тем временем дети вместе с солдатами завернули на одну из дорог, и через миг их стало не видно за лещиной. Антошка побежал по другой дороге. Враги помчались за ним.
Зубан, казалось, кричал ему прямо над ухом:
— Штой, а то жаштрелю!..
Антошка знал, что тот не выстрелит. Во-первых, не так легко стрелять из самострела на полном скаку. А во-вторых, он нужен врагам живой.
Мальчик побежал быстрее… Враги отстали. Он снова подпустил их близко, а затем помчался с удвоенной скоростью. И так несколько раз. Это раздражало Зубана и Ушана, и они ещё больше выбивались из сил.
Долго вёл Антошка погоню за собой. А потом отбежал чуть дальше, остановился и обернулся к ним:
— Эй вы, болванчики, вас целая куча, а одного мальчика догнать не можете! Вы не воины, а драные кули с соломой!
Зубан яростно пришпорил осла, который и без того уже чуть не падал.
— А ваш Болван Пятый — мешок с салом!..
— Чики-брики!.. — через силу выдохнуло войско.
— Я его бросил в яму и вас всех туда побросаю!.. Кукареку!
Это «кукареку!» причинило что-то невообразимое. Болванчики заревели, загудели, затюкали… Грозная лавина вот-вот должна была смять мальчика.
Но Антошка вдруг вскочил и прыгнул в лещину. Он наугад помчался между кустов. Сзади слышал, как затрещал лесок — это вся вражеская армия бросилась вслед за ним.
— Кукареку! — кричал Антошка и бежал себе дальше.
— Штой!.. Штой!.. — всё отдалялись угрожающие возгласы.
Антошке легко было бежать между кустов и кустарников. А врагам солоно пришлось. Ветки хлестали Зубана и Ушана, трава запутывалась в колёсах велосипедов. Болванчики опрокидывались. То тут, то там сбивались новые и новые «кучи-малы».
Лес не хотел принимать армию болванчиков. Кончилось тем, что одна крепкая ветка сбросила Зубана и Ушана с ослов. Бедные животные, почувствовав облегчение, умчались в чащу — отдохнуть и попастись. Советников окружила толпа пеших измождённых болванчиков. Они ждали приказа. Но те бессильно попадали под кусты.
Зубан тяжело дышал и пытался вылезти из самовара, но из этого так ничего и не получилось. Ушан лежал навзничь и нервно прял ухом. Увидев это, болванчики и сами попадали на землю.
Погоня захлебнулась.
Что думал Антошка
