Мальчик вышел из леса и осмотрелся. Куда идти?
— Напрямик! — пропел сверху жаворонок. — Иди, мальчик, напрямик, и ты придёшь к Зависти.
— А где все наши? — поднял лицо Антошка.
— Все ваши уже подъезжают к Зависти с другой стороны. Они волнуются за тебя очень-очень- очень!..
Жаворонок взлетел ещё выше и растаял в синеве.
Антошка шёл длинным зелёным оврагом. Ему было весело и тревожно. Хотелось петь, танцевать, кувыркаться.
Мальчик шёл вприпрыжку, потом сбросил свои сандалии и побежал босиком. Тогда представил, будто играет с Дениской в чехарду, разбежался и подпрыгнул, растопырив ноги, а потом ещё раз.
И всё смеялся.
Трава мягко щекотала уставшие ноги. Но Антошка не замечал усталости. Он стал петь песню, которую тут же и выдумал:
Мальчик снова обулся в свои «скороходы» и уже хотел было припустить вперёд, когда услышал из-под куста:
— Добрый день, храбрый человечек!
Маленький ёжик стоял, упираясь передними лапками на палочку, и доброжелательно посматривал на мальчика.
— Всё лесное население радуется, что вы боретесь с Болваном и болванчиками.
— А что нам болванчики! Мы их одним мизинцем! — бросил Антошка и зарделся: не он ли с товарищами столько втолковывал Кузьке, что хвастаться нехорошо!
Ёжик, кажется, этого не заметил.
— А скажи нам, пожалуйста, — произнёс он, — правда ли, что сам Болван Пятый сидит в чёрной яме?
— Правда!
— Верю. Ты не хвастун.
Антошка покраснел ещё сильнее.
— Я предостерегал тебя и твоих друзей, когда вы пришли в нашу страну, потому что никогда не думал, что вы такие мужественные и сообразительные.
— Да чего уж там… — Антошка смущённо ковырял носком сандалии землю.
— Если бы Болван бросил вас всех трёх в яму и забрал шкатулку — не стало бы нашего леса.
— Живите себе спокойно… — промямлил Антошка.
Ёжик поднял одну лапку.
— Мы верим тебе и твоим друзьям. Только я хочу тебя предостеречь: пусть у тебя не вскружится голова, потому что иначе они победят. Они любой ценой хотят завладеть резной шкатулкой! Не забывай об этом, мой мальчик.
— Спасибо, дяденька, — искренне ответил Антошка. — Я не забуду.
— Счастливой дороги! — загомонили на ветвях белочки.
Антошка поклонился лесным жителям и побежал дальше. Он не очень спешил, так как хотелось кое-что обдумать.
Что будет дальше?
— Я всё знаю наперёд, — раздумывал Антошка. — Дальше будет Зависть. Нас окружат завистники и начнут завидовать. Они позавидуют Лариске, что у неё косички, и Дениске, что он лопоухий, и мне, что у меня… что же такого у меня? Хм… Это даже любопытно! Они позавидуют Лариске, что у неё жёлтое платьице. Они позавидуют Лариске, что она знает считалки.
Тут он сказал себе:
— Вернусь — попрошу у неё прощения за свою грубость. Какой же я пионер, если я этого не сделаю!
Балка закончилась. Теперь Антошка бежал трусцой по широкому лугу. Далее виднелись какие-то холмы и кустарники, а за ними, уже совсем близко — горы.
Антошка думал: «Вот Кузька, Кив и Муха. Как быстро они перевоспитываются!.. Если бы так все дети Страны Земляники… Они бы сразу поняли, что такое плохо, а что — хорошо. И среди них не было бы хвастунов и подлиз. И ябед бы не стало, и завистников. И тогда б они зажили, как настоящие пионеры и октябрята!»
— Но мы ведь не можем каждому в этой стране всё растолковывать! — грустно воскликнул Антошка сам себе. — У нас на это просто не хватит времени!
И тут мальчику невыносимо захотелось быть вместе с друзьями. Он побежал в полную силу своих сандалий.
Гулька и Гулькин нос
Зависть мало походила на город. По сторонам дороги высились холмы. Их склоны чернели пещерами. Из этих пещер выглядывали голодные ободранные дети. Вот и весь город.
Антошка бежал по дороге, ощущая спиной недобрые взгляды. Впереди дорога пересекала вытоптанную площадку. Это, наверное, была городская площадь. А на ней шумела целая толпа детей. Завистники кричали, бились, плакали, смешивались кучками, рассыпались и снова сцеплялись. Мальчик никогда не видел такого массового побоища.
— Антошка! — услышал он радостный возглас.
Его родной отряд сидел у дороги под кустом. Дети вскочили ему навстречу. Они дёргали его со всех сторон и так кричали, что ничего нельзя было разобрать. Он тоже кричал от радости.
Потом все немного успокоились, и Антошка увидел, что Лариска опять стоит одна и смотрит на него большими печальными глазами. И губы её сложились так, словно девочка вот-вот заплачет.
Антошка подошёл к ней и подал руку.
— Здравствуй…
— Здравствуй, — прошептала девочка.
— Ты на меня не сердись. Хорошо?
Лариска улыбнулась:
— Хорошо.
— Ну… — Антошка опустил глаза. — Я, конечно, был, конечно, не прав…
— Я уже не сержусь, — девочка улыбнулась шире. Потом она взялась своим мизинцем за Антошкин и сказала:
