Директор меня обманул – сказал, что надо пройти медосмотр. Я не застала дома ни тебя, ни Олега и пришла сюда. Как по-твоему, никто не догадается, что я здесь?
– Вряд ли. – Норберт присел перед ней на корточки. – А если даже догадаются, мы тебя никому не отдадим. Расскажи по порядку, что случилось?
– Тетя Лионелла отвезла меня туда на машине. Сказала, что там больница, но это, знаешь, очень странная больница... – Девочка поежилась. – Когда мы туда вошли, меня что-то кольнуло. – Она показала на шею, где краснело пятнышко. – До сих пор болит.
– Парализующая капсула, – кивнул Норберт. – Что было дальше?
– Дальше я очнулась на кровати, руки и ноги в захватах. Вначале испугалась, а потом решила, что главное – освободиться, тогда я им покажу... Ко мне пришла женщина, одетая как медсестра. Я не думаю, что она по правде была медсестрой, ведь медицина – гуманная профессия. Я начала проситься в туалет, сказала, что совсем не могу терпеть и мне не хочется, чтоб кому-то пришлось убирать. Она поверила. Как только захваты раскрылись, я ударила в солнечное сплетение. Она принесла с собой шприц, и я вколола ей то, что в нем было. После этой штуки она стала мычать и плакать, как слабоумная. Я спросила, что это за отрава, но она ничего не могла объяснить.
– Какой-то психотропный препарат, который считается лекарством.
– Они спрятали мои сапоги и шубу, я так и не нашла. В коридоре я увидела парня – он целился в меня из пистолета, но я воткнула шприц ему в горло, а потом дала пяткой в челюсть. Совсем как в Тренажере... Я забрала его пистолет и стреляла во всех подряд. Я знала, что они потом очнутся. И вообще, они сами это устроили, я же ничего плохого им не сделала! Потом я разобралась, как открываются ворота, и уехала в фургоне, который стоял у них во дворе.
– Я не знал, что ты умеешь водить машину.
– Меня научила Карен.
– Ясно... Тебе стоит еще поупражняться. Ты ехала не по той полосе, и мы чуть не столкнулись на повороте. Мы с Олегом побывали в клинике. Где фургон?
– На набережной, где каменные часы. Ноги ужасно замерзли, Аманда дала мне теплые носки. Нор, я видела в этой клинике необычных людей... Они ничего не понимают и странно смотрят. В них я не стреляла, потому что они не пытались меня поймать. Я догадалась... – она понизила голос, испуганно глядя на брата, – что меня хотели сделать вроде них. Я не хочу такой становиться!
– Это были пациенты профессора Улервака, – объяснил Норберт. – Среди них есть настоящие душевнобольные... но не только, я думаю. Скорее всего этот прохиндей не в первый раз взялся за грязную работу.
– Ребятки, что будем делать? – выдержав паузу, тихо спросила Аманда. – Мы ведь не сможем вечно прятать Илси... А что, если привлечь журналистов?
– Лучше не надо. – Норберт поглядел на нее снизу вверх. – Завтра я пойду к отцу и договорюсь с ним.
– Ты сможешь его уговорить? – Аманда прищурилась с явным сомнением.
– Ага. У меня есть аргументы. – Он сжал маленькую руку сестры. – Илси, я добьюсь, чтоб они с теткой оставили тебя в покое. Главное – продержаться до завтра. Сейчас мне нужно съездить домой, кое-что откопать.
– Нор, пожалуйста, дай мне бластер! – попросила девочка. – В пистолете почти не осталось капсул. Я туда не хочу... И всех поубиваю, если за мной придут.
– Лучше возьми импульсный. – Он оглянулся на Олега. – Отдай ей, ладно? Илси, ты сегодня переночуешь здесь. Аманда, вы не возражаете?
– Да конечно, пусть остается, – вздохнула Аманда. – Совсем не понимаю вашего папу! Поступить так со своим ребенком... В голове не укладывается.
– Нор, мне надо кое-что сказать... лично... – запинаясь, пробормотала Илси.
Они вышли в полутемный коридор, тоже тесно заставленный шкафами, шкафчиками, стеллажами из красноватого, под дерево, пластика.
– Что такое?
– Ну... Понимаешь... – Сестра замялась. – Аманда не будет вести себя со мной, как Карен? Мне бы не хотелось...
– Что значит – как Карен?
– Карен была очень добрая... И Аманда тоже добрая, она дала мне эти носки и горячее молоко, согласилась меня спрятать... – Илси начала теребить прядь своих светлых волос. – В общем, мне сейчас не до интимных отношений, и Аманда мне в этом плане не нравится, а я не хочу ее обидеть...
К счастью, Аманда не слыхала их диалога. Она как раз излагала Олегу план еще одной перспективной сделки: закупить на Лидоне партию пластиковой бумаги с радужным отливом, а потом, когда начнется предвыборная кампания, обменять по бартеру на руадианский лиловый жемчуг (кто-нибудь из кандидатов на пост Премьера наверняка заинтересуется), который, в свою очередь, можно выгодно сбыть белтийским ювелирам. Увлекшись, директор «Антираспада» полностью отключалась от окружающей обстановки. Норберт ногой прикрыл дверь.
– Не бойся, Аманда так себя вести не будет. А с Карен... у вас это в первый же день началось?
– Во второй, – грустно поправила Илси.
– И ты не протестовала?
– Нет. – Сестра посмотрела на него растерянно. – Нор, она была такая добрая... Она не говорила, как папа, что я неполноценная, или, как тетя, что я слабая и больная. Она считала меня красивой, понимаешь? Так здорово, когда кто-то считает тебя красивой и нормальной!
– Это факт, что ты красивая. Илси, у тебя превратное представление о доброте. Если кто-то хочет с тобой переспать – это еще не значит, что он добрый. Это значит только то, что он хочет с тобой переспать. А Аманда совсем не такая, как Карен, у нее другое воспитание, другая мораль... И доброта без всякой подоплеки, можешь мне поверить.
Девочка молча кивнула.
– Импульсный пистолет останется у тебя. Умеешь пользоваться?
– Да, – торопливо подтвердила Илси. – В Тренажере было всякое оружие.
– Не стреляй во всех подряд, убивай только для самообороны. Если что, встречаемся в Омунсонском парке. Но это на крайний случай, я не думаю, что тебя здесь найдут.
– Нор, я все буду делать, как ты скажешь. Ты самый хороший человек на свете, и я горжусь тем, что ты мой брат.
Норберт смутился. Хотел бы он оправдать ее доверие...
Накинув шубу, Аманда вышла проводить их с Олегом. С галереи открывался вид на заснеженные древние кварталы; ветер гнал по небу облака, порой набегавшие на ту или иную из трех серебряных лун, и отдельные участки панорамы то погружались во тьму, то вновь четко проступали, сверкая сахарной белизной.
– Ребятки, вы не напрасно дали ей оружие? Я боюсь, если за ней приедут санитары, она всех перестреляет!
– Пускай. То, что с ней задумали сделать, хуже смерти, – поглядев на плотно прикрытую дверь Амандиной квартиры, Норберт с кривой усмешкой добавил: – Отец поступил бы честнее, если бы просто нанял для нее киллера.
Фургон из клиники Улервака все еще стоял на пустынной набережной, в тени высеченных из лилового мрамора песочных часов – эта гигантская скульптура символизировала вечность Империи. Норберт вытащил бластер.
– Что хочешь сделать? – спросил Олег.
– Добавить путаницы.
Первым делом он сжег встроенный компьютер с автоотзывом и номера, потом, до конца израсходовав заряд, превратил машину в обугленную груду. Это собьет с толку полицейских, которые будут искать фургон. После этого они вернулись на стоянку, где оставили электромобиль Олега.
– Мне сейчас надо домой. Завтра заеду. У тебя далеко лежит передатчик – помнишь, мы их на Белте купили?
