такимъ браннымъ словомъ, какого никогда еще не слыхали ст?ны Menus.
Возмущеніе не знаетъ границъ.
Анри обвиняютъ (его слово попадаетъ въ 'Moniteur') въ томъ, 'что онъ осквернилъ свои уста проклятіемъ'.
Оскорбляютъ президента. Упрекаютъ его въ слабости, въ пристрастіи, и доходятъ до такой сцены, что Лангрскій архіепископъ кончаетъ т?мъ, что покидаетъ свое кресло. Т?мъ не мен?е, черезъ четыре дня, Анри снова появляется на трибун?, чтобы высказаться еще бол?е энергично о королевской санкціи.
'Права короля, — говоритъ онъ, — вписаны въ сердц? каждаго француза… не только въ наши cahiers… Ихъ сл?дуетъ признавать… Тотъ, кто несогласенъ съ этимъ, пусть встанетъ… пусть себя покажетъ!..'
Встаютъ вс?. Вс? галдятъ одновременно. На Клермонъ-Тоннеръ, который на этотъ разъ предс?дательствуетъ, т?; же нападки, какъ въ прошлый разъ — на епископа Лангрскаго. 'Что касается до изв?стнаго вамъ дворянина, позволившаго себ? забыться до того, чтобъ произнести оскорбительное слово, — сказано въ отчет? о зас?даніи, — то онъ велъ себя какъ б?шенный… и его сос?дямъ стоитъ не мало труда его удержать'…
Д?йствительно, Анри не терялъ еще надежды довести до приступа разстроенное конституціонное войско. Тщетная надежда! Одна изъ т?хъ слабостей, которыя Мирабо называлъ 'les nolontes du Roi', должна была окончательно выбить изъ колеи его защитниковъ.
Неккеръ сообщилъ Вирье и его друзьямъ, что отъ неограниченнаго veto имъ сл?дуетъ лучше отказаться, чта Людовикъ XVI удовлетвориться призрачною властью 'veto suspensif', и вотъ такимъ-то образомъ, на сл?дующій день, возв?щено было, что… 'глава 24 милліоновъ подданныхъ добровольно превратился въ подданнаго 24 милліоновъ королей'…
Словцо, выражающее положеніе вещей, принадлежитъ Риваролю. 'L'Executif' — говоритъ онъ, — самое подходящее имя, потому что онъ самъ казнилъ себя…'
Вирье т?мъ не мен?е р?шается продолжать борьбу, хотя бы для того, чтобы трупъ монархіи не достался въ руки непріятеля.
Проходятъ два дня, и непріятель появляется на трибун? въ лиц? маркиза Силлери. Силлери помахиваетъ утрехтскимъ трактатомъ, который онъ, 'случайно, только что нашелъ у себя въ карман?'…
Сейчасъ же поднимается вопросъ о престолонасл?діи во Франціи среди см?ха Собранія. Интересуются узнать, кто получитъ насл?дство — испанскій ли домъ или орлеанскій.
Вирье, который зам?тилъ ловушку, проситъ объ 'отсрочк? на три стол?тія'…
См?хъ продолжается.
Но на завтра Анри было уже не до см?ху, когда къ нему подошелъ Мирабо, схватилъ его за руку и сталъ шептать на-ухо, что надо немедленно р?шить затронутый наканун? вопросъ.
Вирье испыталъ такое же впечатл?ніе, какъ н?когда Шатобріанъ, когда Мирабо положилъ ему руку на плечо… 'ему показалось, что его коснулись когти сатаны'… Инсинуаціи трибуна были д?йствительно дьявольскія… 'Король страдаетъ полнокровіемъ. Monsieur также. Здоровье дофина, старшій братъ котораго умеръ, непрочно. Приходилось подумать о будущемъ. Графъ д'Артуа съ д?тьми покинулъ Францію — 'и, всл?дствіе этого, — заключилъ Мирабо, — они вн? закона…'
Не даромъ отецъ маркиза Мирабо говорилъ про него, что у него 'вс? свойства лисицъ Самсона… Онъ поджигалъ всюду, гд? ни появлялся'. Какое же пламя должно было вспыхнуть 5 октября отъ его предложенія?
Возрождался антидинастическій заговоръ Бельшасса подъ другою фирмою. Мирабо посл? m-me Жанлисъ пробовалъ завербовать Анри въ орлеанскую партію.
Но какъ см?лъ Мирабо обратиться къ Анри? Что было общаго между ними? [38]. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Отнын? между ними выяснилась ненависть, пробудившаяся въ ихъ душахъ при первомъ столкновеніи. Они слишкомъ расходились между собою, чтобы забыть это. Трибунъ съ т?хъ поръ вид?лъ въ Вирье своего врага. Анри не звалъ Мирабо иначе, какъ 'злод?й Мирабо'.
Въ то время, какъ 'въ проход? нал?во, за кресломъ президента', происходила упомянутая сцена, Силлери возобновилъ снова вопросъ о возможной передач? престола Франціи. Бол?е см?лый, ч?мъ Мирабо, Силлери пришелъ къ заключенію:
'Я требую, — закончилъ онъ, — чтобы было засвид?тельствовано отсутствіе герцога Орлеанскаго во время этого сов?щанія…
'Я требую, — отв?тилъ сейчасъ же маркизъ де-Марнуа, — чтобы было засвид?тельствовано отсутствіе его величества короля испанскаго. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Это опять былъ проблескъ стараго французскаго духа. На остроумномъ слов? драма окончилась комедіей.
ГЛАВА ДВ?НАДЦАТАЯ
M-me де-Турзель — Ея прибытіе въ Версаль. — Дети Анри. — Маленькая служанка изъ Оверня при двор?. — Яичница у Дофина. — Де-Кошерель, принятый въ Севр? за Анри де-Вирье. — Остроты убійцъ. — Остроты депутатовъ и высокопоставленныхъ дамъ въ Собраніи. — Прибытіе пуассардокъ въ Версаль. — Ихъ предводителъ Мальяръ. — Отмщеніе Сабинянокъ. — Гражданки и депутаты. — 'Собачья лапа' и 'Маленькій воробей'. — Мунье приводитъ во дворецъ вм?ст? съ депутаціей и цв?точницу Роллэнь. — Патріотическое приношеніе тулонскихъ каторжниковъ. — Мунье вырываетъ у короія согласіе на права челов?ка. — Жилль- Цезарь де-Лафайеттъ. — Онъ передаетъ королю и Собранію о своемъ желаніи спать. — Въ 'Menus' юбки и штаны, забрызганные грязью.- M-me де-Вирье въ Версал? 5 октября. — Возвращеніе короля въ Парижъ.- M-me де-Вирье возвращается въ Парижъ въ одной изъ каретъ свиты. — Она думаетъ умереть по возвращеніи въ улицу Varenne.
Но веселье тоже эмигрировало. Въ воздух? стояла такая тоска, что даже д?ти задыхались отъ нея.
'Я живо помню, — пишетъ m-lle Вирье, — ту тоску, которая охватила меня, несмотря на то, что я была еще очень мала, когда мы очутились одн? съ тремя людьми прислуги въ громадномъ отел? m-me де-Роганъ, только что покинутомъ ею. Въ немъ слышались разв? крики съ улицы, у насъ никто не бывалъ. Только отецъ иногда прі?зжаль къ намъ посл? зас?даній въ Версали. Я до сихъ поръ вижу его изм?нившееся лицо отъ горя и безпокойства.
'Однажды появилась св?тлая точка на нашемъ сумрачномъ небе — это былъ тотъ денъ, когда отецъ объявилъ, что наша grand' tante, m-me де-Турзель, назначена воспитательницею къ дофину… Maть пожелала сейчасъ же ее вид?ть и взяла и насъ къ ней съ собою.
'…Лицо m-me де-Турзель соединяло въ себ? и строгость и вм?ст? необыкновенную кротость — я такого лица никогда не видала. Такъ же, какъ m-me де-Роганъ, она внушала къ себ? глубокое уваженіе, но въ то же время и дов?ріе, котораго мы никогда не чувствовали къ герцогин?.
'Та импонировала, къ этой чувствовалось невольное влеченіе'…
Будь маленькая Стефани бол?е опытна, она зам?тила бы еще и другую разницу — m-me де-Турзель, въ силу своей безконечной снисходительности, относилась къ своимъ привязанностямъ какъ къ чему-то такому, что выше всякаго разсужденія. Для нея такъ давно были чужды самолюбіе, интриги, что она не знала ни о печаляхъ, ни о надеждахъ дня.
Для того, чтобы заставить ее принять званіе воспитательницы королевскихъ д?тей, потребовалось прямое приказаніе короля. И если она повиновалась, то потому, что обязанность, которую на нее возлагали, была не лишена опасности. Она прибыла въ Версаль безъ шума, безъ пышности, съ готовностью принести ребенку, котораго отдавали ей на руки, преданность, любовь и даже, если бы того потребовалось — жизнь. Она съ перваго же дня стала т?мъ, ч?мъ ей надлежало быть во дни кончины монархіи.
