ст?сняясь быстрымъ переходомъ: — мы требуемъ, — кричитъ онъ еще громче, — чтобы вашъ караулъ приц?пилъ себ? трехцв?тную кокарду…
Громкимъ ропотомъ была встр?чена эта дерзость.
— Это что значитъ? — продолжаетъ Мальярдъ. — Разв? мы не братья?..
Этотъ голодный ободранецъ весьма кстати напомнилъ этимъ сеньорамъ революціонерамъ о братств? съ Каиномъ.
Ум?стенъ былъ и отв?тъ той женщины, которая, на предложеніе одного либеральнаго епископа поц?ловать кольцо на его рук?, воскликнула: 'я не изъ такихъ, чтобъ ц?ловать собачью лапу!..'
Во время обм?на такихъ р?чей, говоритъ Анри, вся ватага женщинъ взломала двери и со вс?хъ сторонъ нахлынула въ залу,
— Я, — прибавляетъ онъ, — подлежалъ спеціально ихъ ненависти.
Во все время путешествія, эти женщины клялись, что будутъ 'играть въ шары головою Вирье'. За нимъ сохранилось названіе 'petit moineau' ('маленькій воробей') со времени его знаменитой фразы о воробь? Катулла. И многія изъ этихъ женщинъ, не им?вшихъ ничего общаго съ Лезбіей, громко требовали 'маленькаго воробья', чтобы его пов?сить. Т?, которымъ не было д?ла до Вирье, т?мъ временемъ садились на кол?ни депутатовъ и, смотря по тому, нравилось ли имъ лицо или н?тъ, кричали: 'говори, депутатъ!' или: 'молчи, депутатъ!'… А Мальярдъ продолжалъ визгливымъ голосомъ отчитывать гардистовъ. Но, въ то самое время, какъ онъ достигъ апогея ругани, появился привратникъ съ подношеніемъ женщинамъ Парижа трехцв?тной кокарды отъ гардистовъ.
О, тутъ ихъ восторгамъ не было предела, патріотическія изліянія полились р?кою. Вс? он? набрасываются на депутатовъ, обнимаютъ ихъ, срываютъ ихъ кокарды и украшаютъ ими свои лифы, чепцы, юбки…
Мальярдъ пораженъ, и предлагаетъ сл?дующій отводъ: — Пойдемте во дворецъ просить хл?ба!.. — рычитъ онъ. Вс? женщины встаютъ и толкаясь лезутъ въ двери. Мунье, чтобы спасти дворецъ отъ нашествія, вызывается проводить депутацію гражданокъ къ королю. Онъ предлагаетъ руку цв?точниц? Франсуаз? Роллэнъ; докторъ Гильотинъ подаетъ руку Луизонъ Шабри и по грязи, подъ ливнемъ дождя они отправляются въ путь… Въ улицахъ, по которымъ проходятъ, только и слышны непристойныя п?сни, изр?дка отт?няемыя ружейными выстр?лами… Въ группахъ только и разговоровъ, что объ убіеніи королевы. Въ зал? Собранія, подъ предс?дательствомъ епископа де-Лангръ, см?нившаго Мунье, въ добычу 600 женщинамъ осталось не бол?е 250 депутатовъ.
— Положи твои персты на столъ, сумасбродъ!.. — кричитъ одна изъ нихъ епископу. Тотъ повинуется при страшномъ взрыв? см?ха. — А теперь поц?луй меня.
И такимъ образомъ скандалъ все ростетъ, забрызгивая все своею п?ною.
Чтобы какъ-нибудь сдержать его, епископъ президентъ объявляетъ гражданкамъ, что будетъ читаться новый списокъ патріотическихъ пожертвованій. Нуженъ Вирье. Его везд? ищутъ. Онъ появляется на трибун? съ длиннымъ сверткомъ. По словамъ одного очевидца, онъ сильно взволнованъ.
Видно, что ему претитъ отъ подобной обязанности. Съ отвращеніемъ дочитываетъ онъ до м?ста, гд? тулонскіе каторжники, за неим?ніемъ денегъ, предлагаютъ 'свои руки на защиту Конституціи' [41].
Каторжники и публичныя женщины отнимаютъ у него мечту всей его жизни…
Около десяти часовъ Мунье снова появился въ Menus. Увы! т? н?сколько минутъ, которыя онъ провелъ у короля, должны были тягот?ть на сов?сти этого честнаго челов?ка до последнихъ его дней. Воспользовавшись положеніемъ, въ какомъ находился Людовикъ XVI, онъ вынудилъ его дать согласіе на права челов?ка, на что до этихъ поръ тотъ ни за что не соглашался. Несчастный король сперва долго не р?шался и хот?лъ было отд?латься честнымъ словомъ. Но что значило теперь королевское слово? Нуженъ былъ документъ. И вотъ съ нимъ-то Мунье явился въ Собраніе [42].
Его растерянному взору представляются одн? женщины. Он? заняли вс? м?ста, даже кресло предс?дателя.
Изнемогая отъ усталости, епископъ де-Лангръ прервалъ зас?даніе. Вс? б?жали отъ мегеръ. И для того, чтобы прочитать заявленіе короля депутатамъ, ихъ пришлось сзывать барабаннымъ боемъ. Они являются по одиночк?, пробираясь вдоль ст?нъ въ потьмахъ.
Имъ объявляютъ, что король требуетъ ихъ во дворецъ. Но едва они добрались до площади d'Armes, какъ получается отм?на приказанія. Оказывается, что Лафайетту удалось успокоить Людовика XVI. Генералъ желаетъ успокоить и депутатовъ. Вотъ онъ появляется среди нихъ. Онъ все тотъ же 'Gilles Cesar', какъ его назвалъ Шуазель, все такъ же наивно дов?рчивъ къ своей д?йствительной храбрости, какъ и къ своей зловредной популярности.
Своимъ краснор?чіемъ, успокоительнымъ и уб?дительнымъ словомъ, говоритъ одинъ современникъ, ему удается внушить Собранію 'ту же смертную охоту ко сну, какую испытываетъ и самъ' и преспокойно засыпаетъ т?мъ пресловутымъ сномъ, который для его славы долженъ быть сномъ в?чнымъ.
Посл? 18-часоваго сов?щанія, Мунье, Лалли, Клермонъ-Тонерръ, Вирье, покидаютъ Собраніе вм?ст? съ героемъ двухъ міровъ.
'Мы проводили г. де-Лафайетта до дверей, — разсказываетъ Анри. — Какъ намъ казалось, онъ былъ весьма удрученъ заговорами, о которыхъ онъ узналъ, противъ королевы. Но всегда ув?ренный въ себ?, онъ точно ничего не страшился, и не предвид?лъ вс?хъ т?хъ крайностей, какими на завтра должна была разразиться вся эта чернь, которую мы оставили позади себя'.
Д?йствительно, съ уходомъ посл?дняго депутата изъ залы Menus, граждане и гражданки явились хозяевами поля битвы.
'…Одн? снимали, чтобы высушить забрызганныя грязью юбки, над?тыя сверхъ мужскихъ штановъ, другіе рвали штаны, которые были над?ты поверхъ юбокъ…', а въ остальное время ночи, прибавляетъ офицеръ караула въ своемъ показаніи Шатле: 'между этими людьми происходили довольно непристойныя сцены…'.
Это былъ первый комментарій въ этимъ пресловутымъ правамъ челов?ка, которыя Людовикъ XVI только что утвердилъ.
На другой день, въ одной изъ посл?днихъ каретъ, которыя сл?довали въ Парижъ позади короля, лежала полумертвая б?дная, маленькая графиня Вирье на рукахъ двухъ служанокъ маркизы де-Турзель… Д?ло въ томъ, что она только что, выходя отъ своей тетки, споткнулась о трупъ караульнаго, голова котораго лежала рядомъ, завязанная въ платк?… Но какимъ образомъ несчастная женщина очутилась тамъ въ такое ужасное время? Зач?мъ была она въ Версал??
Увы! она отправилась туда разъискивать своего мужа, о которомъ она уже два дня ничего не знала, кром? того, что жизнь его въ опасности и что каждую минуту ему угрожаетъ смерть. Она могла добраться до замка только какимъ-то чудомъ.
В?рный Дюпюи взялся ее проводить, ей пришлось сделать большой обходъ черезъ л?съ St.-Germain. Она прибыла въ Версаль какъ разъ въ то время, когда Мальярдъ съ своимъ кортежемъ вступалъ на площадь d'Armes. Какъ обезум?вшая отъ испуга птица, молодая женщина стучалась во вс? двери замка. Ни одна не отворялась. Мучительный страхъ начиналъ овлад?вать ею, когда, по счастью, ее призналъ одинъ дофинскій депутатъ, маркизъ де-Блаконъ и проводилъ ее къ m-me де-Турзель.
Маркиза была у дофина. Когда ей доложили о прибытіи ея племянницы, она вел?ла ей сказать, чтобы она устроилась покуда въ ея пом?щеніи и подождала бы ее. Д?йствительно, черезъ н?сколько минутъ m-me де-Турзель пришла къ ней.
Почти одновременно пришелъ и Анри котораго предупредилъ Дюшои.
Было не до безполезныхъ изліяній. Съ т?мъ удивительнымъ присутствіемъ духа, которое должно было внушить уваженіе самимъ злод?ямъ 4 сентября, маркиза опред?лила каждому его роль. Анри вернулся въ Собраніе, а молодая женщина, изнемогая отъ своего волненія, при ея состояніи беременности, пом?стилась въ кабинет?, рядомъ съ комнатою m-me де-Турзель.
Нечего говорить о томъ, какую ужасную ночь она провела. Однако, къ семи часамъ утра, она задремала; въ это самое время кто-то громко застучалъ въ дверь. Чей-то грубый голосъ спрашивалъ маркизу де-Турзель. По обыкновенію, она спала въ комнат? дофина. Графиня де-Вирье, которая не знала голоса
