Пом?щеніе, которое маркиза занимала въ замк?, находилось между пом?щеніемъ сестры короля и дофиномъ. На ночь ей стлали постель въ комнат? маленькаго принца. И точно для того, чтобы помогать въ преданности m-me де-Турзель, при ней была ея дочь Полина. Комната Полины была въ антресоли, надъ кабинетомъ королевы, при открытыхъ окнахъ, она могла слышать все, что говорилось внизу. Маркиза сейчасъ же предупредила объ этомъ королеву…
— Не все ли равно! — отв?тила Марія-Антуанета, — чего мн? страшиться, даже если бы мои самыя сокровенныя мысли попали въ сердце нашей милой Полины?..
Есть души, точно созданныя для того, чтобы пріютить въ себ? самыя тяжелыя признанія. Приходилось ли ут?шать королеву Франціи или б?дную, маленькую графиню Вирье, въ н?жности Полины и ея матери былъ тотъ же бальзамъ, который усыплялъ страданіе.
У нихъ жена Анри могла выплакаться, когда сердце ея изнемогало… Никого не раздражая, никому не надо?дая, она при нихъ могла обожать мужа и говорить о своихъ д?тяхъ. А д?ти эти были прелестны: Аймону было тогда два года, Стефани, его старшая сестра, блистала умомъ, а Эмили, младшая, приводила вс?хъ въ восторгъ своимъ добрымъ сердцемъ.
Ни недостатки, ни качества этого маленькаго міра не ускользали отъ наблюдательности m-me де- Турзелъ; у нея было удивительно много такта по отношенію къ детямъ, этого р?дкаго такта, состоящаго изъ любви и твердости.
Инстинктивно д?ти любятъ такихъ женщинъ — матерей вдвойн?. Они какъ будто понимаютъ, что рядомъ съ любовью, которая ихъ убаюкиваетъ, въ нихъ есть сила, которая въ состояніи ихъ поддержать. Они часто, безсознательно, предпочитаютъ бол?е здоровую строгость разслабляющему баловству. И очень скоро чувствуютъ опору въ этой строгости и относятся съ презр?ніемъ къ излишнему баловству.
Хотя королева и писала герцогине Полиньякъ, 'что le chou d'amour вспоминаетъ ее'… [39] т?мъ не мен?е, Марія-Антуанетта должна была сознаться, что въ рукахъ m-me де- Турзель 'дофинъ не такой злюка'…
Ребенокъ сперва боялся ее и называлъ маркизу 'rame Severe'… Но зат?мъ, черезъ н?сколько дней, онъ такъ подружился съ ней, что не отпускалъ ее отъ себя ни на шагъ. Она должна была присутствовать при его молитв?, при его ученіи, при играхъ. Съ ней все было въ радость дофину. И радость эта выражалась т?мъ оживленн?е, что воспитательница его обыкновенно изгоняла всякій этикетъ.
Былъ конецъ сентября — вчера, сегодня, завтра, все это сливалось въ одну угрозу.
Угрожали королю, людямъ, которые, какъ Вирье, отказывались сегодня повиноваться черни, только вчера разнузданной ими самими. Среди этихъ людей, Анри, по словамъ его дочери, былъ тотъ, котораго народная ненависть пресл?довала особенно яростно.
Уже не ограничивались бол?е анонимными письмами, какъ въ то время, когда Анри отстаивалъ veto. Всл?дъ за угрозами являлись д?йствія. Въ одинъ изъ первыхъ дней октября, въ Собраніе явился де- Кошерель, совс?мъ растерянный. Его приняли за 'подлаго Вирье'. И среди невообразимаго волненія Кошерель сообщилъ съ трибуны, какъ ему пришлось въ Севр? взяться за шпагу, чтобы спастись отъ шайки убійцъ.
Только Вирье, по словамъ его дочери, отнесся совершенно равнодушно къ этому разсказу. Онъ давно зналъ, что его жизнь въ опасности. Но онъ зналъ, что и другимъ жизнямъ, въ тысячу разъ бол?е драгоц?ннымъ, угрожала та же опасность.
Въ это самое время, д?йствительно, два бандита, быть можетъ т? самые, за об?домъ, въ Севр?, разсуждали о политик? дня:
— Н?тъ, н?тъ, — говорилъ одинъ изъ нихъ, — я не могу р?шиться убить короля… Но ее (д?ло шло о королев?) я убилъ бы съ удовольствіемъ [40]…
Въ Собраніи, со дня пиршества гардистовъ короля, ненависть высказывалась совершенно ясно.
— 'Неприличная оргія', — тявкали Грегуаръ, Дюпоръ, Барреръ.
— 'Недостойно, — говоритъ Вирье, — называть преступленіемъ празднество, въ которомъ выразился неподд?льный энтузіазмъ…
— Оскорбленіе для б?дности, — прерываетъ Мирабо, — т?мъ бол?е неблагоразумное, что весьма возможно, что въ самомъ непродолжительномъ времени за него отомстятъ т?мъ, кто его вызвалъ.
Д'Анбли и Монспэ требуютъ, чтобы трибунъ назвалъ, кого онъ при этомъ подразум?ваетъ…
— Я выдамъ королеву, — отв?чалъ въ полголоса Мирабо.
— Какъ королеву? — восклицаетъ кто-то съ хоровъ, гд? была m-me деЖанлисъ съ д?тьми герцога Орлеанскаго.
— Отчего же н?тъ? — слышится чей-то голосъ изъ той же ложи, гд?, казалось, думали въ униссонъ съ площадью de la Greve…
И д?йствительно, де-Круа, который часъ тому назадъ вы?халъ изъ Парижа, объявляетъ, что Ратуша въ рукахъ всякаго сброда.
За своимъ коллегой выступаетъ Тарже и прибавляетъ, вн? себя, что ц?лая шайка пуассардокъ и разбойниковъ, крича о голод?, вышла изъ Парижа и идетъ за нимъ. Этихъ мерзкихъ ободранцевъ до семи тысячъ. И ч?мъ бол?е потоки людей увеличиваются, т?мъ бол?е они п?нятся. Больше всего между ними женщинъ. Но въ этомъ чудовищномъ карнавал? вс?-ли он? женщины? Изъ подъ кисейнаго чахла нер?дко выглядываютъ большіе сапоги съ гвоздями. Изъ подъ выр?заннаго корсажа видн?ется грудь, обросшая волосами. И подъ вздымающейся косынкою можно было найти не то, что обыкновенно, — а приклады пистолетовъ.
Затрудненное пушками шествіе это тянется три часа между Парижемъ и Версалемъ, сл?дуя за булавою привратника Мальярда. Толпа движется на подобіе стада, а одинъ гражданинъ безъ шапки, въ сюртуке безъ воротника, идетъ рядомъ, точно собака пастуха. Этого гражданина подц?пили въ Севр?, гд? собирались его пов?сить. Веревка еще болтается у него на ше?. Сквозь холодный туманъ порывами доносятся до Собранія пьяныя песни. Тамъ спрашиваютъ другъ друга, какія м?ры приняты, и предупредили-ли, по крайней м?р?, министры короля.
Въ замк? никакого движенія. Въ страшномъ безпокойств?, будучи не въ силахъ выдержать бол?е, Анри б?житъ изъ Собранія и проситъ доложить о себ? маркиз? де-Турзель. Быть можетъ, она найдетъ средство добраться ему до короля.
Напрасная надежда… Съ часъ назадъ Людовикъ XVI у?халъ на охоту въ Мёдонъ. Ривароль сказалъ в?рно: 'У несчастнаго короля корона сползла съ головы на глаза'…
Де-Сенъ-Пристъ посп?шно пишетъ н?сколько строкъ и вручаетъ ихъ де-Кюбьеру. Этотъ немедленно мчится галопомъ въ Мёдонъ, чтобы застать короля, который весьма недоволенъ, что прерываютъ его охоту, и снова садится на лошадь, въ сопровожденіи герцога д'Айэнъ. Когда Людовикъ XVI прі?зжаетъ во дворецъ, капитанъ его караула спрашиваетъ, какія будутъ его приказанія…
— Никакихъ приказаній не будетъ… Противъ женщинъ-то? Вы см?етесь, monsieur de Luxembourg…
Вотъ какъ смотр?лъ на вещи королъ въ то время, какъ Парижъ посягалъ на его свободу, пуассардки покушались на жизнь его жены, а Собраніе накладывало руку на его корону.
Какъ не разбудилъ несчастнаго Людовика XVI, по крайней м?ре, прип?въ 'Vive Henry IV!', который во все горло орали мегеры, совращая его Фландрскій полкъ? Парижскія Сабинянки мстили за своихъ предковъ Рима.
— …Ага! вотъ он? парижанки, — говорили солдаты, сл?дуя за ними, — то-то будетъ у насъ съ ними ут?ха… — И одинъ за другимъ шли за развратными бабами.
Солдаты и гражданки предавались тому веселью, которое указалъ имъ Мальярдъ, прибывъ въ Версаль.
Вся эта сволочь весело требовала, чтобы ее впустили въ Собраніе.
Мунье, который предс?дательствовалъ, приказалъ раскрыть двери и впустить депутацію гражданокъ съ ихъ ораторомъ, Мальярдомъ.
Выступаетъ Мальярдъ, худой въ дрянномъ сюртучишк? съ чужаго плеча. Онъ размахиваетъ длинною рапирою, а его жалонеры, дворничиха маркизы д'Алигръ, сл?дуетъ за нимъ съ бубнами взд?тыми на палку.
— Мы пришли къ вамъ за хл?бомъ! — кричитъ Мальярдъ, выпрямляясь въ своемъ отрепь?. Зат?мъ, не
