Отчаяніе Анри. — Отрывки изъ писемъ. — Бол?знь герцога де-Роганъ — Отъ?здъ графвни де-Вирье въ Ниццу. — Ея путешествіе. — Графъ де-Дижонъ. — Анри посл? распущенія Собранія. — Изреченіе королевы по этому поводу. — Маркиза де-Турнель. — Національный банкетъ въ Пюпетьер?. — Переписка Анри и его жены. — Переселеніе графини. — Долина Пюпетьеръ. — Ламартинъ.
Для Анри близился одинъ изъ т?хъ роковыхъ часовъ, когда, такъ сказать, вс? раны сердца стонутъ и взываютъ одна къ другой. Въ конц? іюня 1792 г. онъ получилъ изв?стіе, что m-me де-Роганъ умираетъ въ Ницц?. Изв?стіе это было для него т?мъ мучительн?е, что письма его, полныя смиренія и горестныхъ признаній, оставались безъ отв?та. Ни одно изъ нихъ, однако, не было безъ разсказа о какомъ нибудь новомъ униженіи, о новой жертв?,
11-го іюня, Анри сломалъ свою шпагу полковника. Его сов?сть, его честь заставляли его отвергнуть эту гражданскую присягу войскъ, которой требовалъ новый декретъ Собранія, утвержденный королемъ. Зат?мъ посл?довало это б?гство въ Вареннь, помимо его участія. Возвращеніе короля было для Анри глубокою печалью. Барнаву было поручено Людовикомъ XVI оправдать въ глазахъ Собранія его б?гство.
Барнавъ посл? Мирабо. Вотъ люди, которымъ король дов?рялъ свои предсмертные вздохи. Мирабо для Вирье былъ всегда челов?комъ 5 октября, а Барнавъ оставался т?мъ, ч?мъ онъ былъ въ Бельшассъ.
'…Ахъ! — пишетъ онъ въ одномъ изъ своихъ, полныхъ отчаянья, писемъ, — если я когда и мечталъ о блестящей роли въ этомъ возрожденіи, которое для сердца моего являлось возможнымъ и желаннымъ, то отнын? у меня въ перспектив? только роль жертвы и я съ глубокою грустью вижу, что та, которая должна была бы поддержать меня въ моемъ смиреніи, считаетъ его за постыдное честолюбіе.
'Увы! если я и могу себя упрекнуть, въ принцип?, въ излишнемъ стараніи противъ правительства, то это потому, что я над?ялся, что оно съум?етъ отстоять себя. Оно же прямо сдалось…
'Видя въ Собраніи начало сопротивленія, я былъ уб?жденъ, что правительство поддержитъ его. Оно только предало его.
'Наконецъ я думалъ, что правительство съум?етъ по крайней к?р? возвеличить свои слабости, оно съум?ло только сд?лать ихъ зам?тными, унизительными'.
'Я им?ю въ виду напасть на правительство по н?которымъ пунктамъ, и съ какимъ мучительнымъ удивленіемъ я увидалъ, что моимъ прямымъ долгомъ явилось поддержать его во всемъ, въ особенности же противъ него самого!..'
Какъ Верньо, когда тотъ садился въ роковую тел?жку, Анри могъ прибавить: '…Д?лая прививку дереву, мы его погубили… Оно было слишкомъ старо'.
'Я долженъ былъ спасти людей отъ самоубійства, въ которому они шли, — продолжаетъ Вирье, — и прихожу въ отчаяніе отъ того несогласія, какое царитъ на счетъ единственныхъ м?ръ спасенія, которыя у насъ остались…
'Видно, только разбойники понимаютъ необходимость союза. Все, что честно, точно поставило себ? въ обязанность — рознь. Всякій отнесется съ проклятіемъ къ взглядамъ, которыхъ онъ не разд?ляетъ'…
Если въ политик? не существуетъ полезныхъ раскаяній, то есть, по крайней м?р?, искупленія; въ глазахъ же герцогини де-Роганъ искупленіе для Анри являлось столь же безполезнымъ, какъ и раскаянье.
У настоящей матери явилась бы жалость потому, что материнская любовь есть чувство прирожденное, а не наносное чувство, какъ это было въ данномъ случа?. Оно держится вс?ми фибрами за сердце, или в?рн?е — это чувство и есть т? фибры, которыми живетъ сердце. Анри не испытывалъ никогда такого къ себ? чувства. То, что ему давала герцогиня, была н?жность пріемной матери.
Бол?е ч?мъ когда-нибудь уб?жденная, что ея достоинство заключается въ презр?ніи, герцогиня выслушивала стенанія своего питомца, не внимая имъ, не обращая вниманія на его отношеніе къ ней, полное многострадательнаго уваженія. Характеръ этой женщины не поддавался никакой ломк?.
Шли дни, нед?ли, не внося никакой перем?ны въ ея отношеніе. Она облачилась въ свою непреклонность точно въ кирасу, которая защищала ее отъ всякаго состраданія.
'Благодарю Бога, — писала она, — за то, что Онъ вдохновилъ меня на по?здку въ Ниццу. Я Ему обязана за ту поддержку, которую я зд?сь нашла…'.
Эта благодарность заставляетъ одновременно подумать и о фарисе?, и о б?дномъ мытар?, который такъ смиренно билъ себя въ грудь у дверей храма, которыхъ ему не отворили.
А между т?мъ пора было ихъ открыть. Немного состраданья насколько бы облегчило посл?дніе дни герцогини! Быть можетъ, будь она съ Анри и его женой, въ ней было бы мен?е геройства, но она умерла бы какъ умираютъ, когда по себ? оставляютъ миръ и счастье.
А геройство ее не покидало до посл?дняго дня. Въ своемъ большомъ кресл?, нагнувшись надъ пяльцами, она работала, бравируя усилившеюся слабостью, какъ она бравировала невзгодами судьбы.
Кресло и пяльцы пом?щались въ углубленіи окна, которое выходило на море. Но герцогин? не было ни мал?йшаго д?ла до великол?пнаго вида! Она понимала природу только въ теоріяхъ ея философовъ. Мягкій, теплый воздухъ, которымъ она дышала, не смягчалъ ее, также какъ и н?жное обращеніе къ ней ея д?тей.
Она невозмутимо вышивала, — вышивала, покуда ея дрожащіе пальцы были въ силахъ держать иголку. Такъ точно какъ заполняютъ вечерніе часы, когда день оконченъ, она изм?няла занятіе, но не прекращала его. Она умирала, точно сама того не подозр?вая.
Въ ея салон? не говорили бол?е объ изв?стіяхъ изъ Франціи. Они были слишкомъ печальны. Разговоръ часто замиралъ. И тогда вс? съ уваженіемъ относились къ молчанію герцогини, также какъ и къ дремавшимъ ея страданіямъ и сожал?ніямъ. Между т?мъ она слаб?ла съ каждымъ днемъ. Силы ея точно постепенно отлетали. Скоро остался одинъ разсудокъ, все тотъ же зам?чательный, св?тлый, осв?щающій собой далекіе горизонты, къ которымъ она спокойно приближалась.
'Заран?е подчиняюсь, — написала она въ заголовв? своего зав?щанія, — страданіямъ, которыя будутъ сопровождать разложеніе моего т?ла. Приннмаю ихъ какъ искупленіе'.
Посл?дніе часы этого искупленія были ужасны. Но герцогиня поддерживала себя удивительными доводами, которыми она подкр?пляла бы друга и которые она находила въ в?р?. Она шла впередъ, минуя вс? подводные камни и развалины, которые такъ часто д?лаютъ недостижимымъ для умирающихъ переходъ ихъ отъ жизни къ в?чности.
Для герцогини на ея пути не было ни сожал?ній, ни раскаяній. Когда она встр?тилась съ своими прежними привязанностями, она отвернувшись прошла мимо. И если имя Анри и было у нее на устахъ, она произнесла его такъ тихо, что его никто не слыхалъ… В?роятно, она назвала это имя, такъ какъ въ Пюпетьер? оно отдалось замогильнымъ эхо. Когда вскрыли зав?щаніе герцогини, на первой страниц? прочитали сл?дующія строки: 'Зав?щаю сейчасъ же посл? моей смерти снять съ моей шеи маленькое золотое распятіе, которое я всегда носила и какъ можно скор?е передать его m-me де-Вирье…' Въ посл?дній разъ эта кроткая женщина являлась соединяющимъ звеномъ между матерью и сыномъ…
Оторванная отъ мужа, m-me де-Вирье была не въ силахъ ут?шить его въ гор? отъ потери его благод?тельницы, а еще мен?е могла она смягчить т? упреки, какіе получалъ онъ изъ Ниццы. По словамъ m-me де-Валь, неблагодарность Анри убила герцогиню. И въ довершеніе мученій, молодая женщина предсказывала второе несчастіе, которое, въ виду здоровья герцога де-Роганъ, являлось весьма в?роятнымъ.
Бываютъ минуты, когда сердце или разбивается, или закаляется. Такъ было и съ сердцемъ Анри. Мен?е ч?мъ когда нибудь для него былъ возможенъ отъ?здъ изъ Парижа, гд? конституція была при посл?днемъ издыханіи. Но онъ могъ отправить жену въ Ниццу. Герцогъ всегда такъ ее любилъ. Съ тою же почтою, съ которою онъ отправлялъ жен? письмо съ просьбою отправиться въ Ниццу, Анри писалъ m-me де-Валь:
'Ахъ! еслибы она вид?ла меня среди убійцъ, которые угрожаютъ мн? каждый день, та, въ смерти которой вы меня обвиняете, поняла бы, что подлость сд?лала бы меня недостойнымъ ея.
'Никогда я не былъ бол?е в?ренъ принципамъ, которые она мн? внушила, какъ въ то время, когда я
