Я подбежал к телефону, схватил трубку. Все в недоумении смотрят на меня. Что за чудеса? Какое дело может быть у краевой газеты с этим оборванцем?
- Вы Андреев?
- Да.
- Это говорят из редакции « Горьковской коммуны'. Это вы нам написали?
- Да.
- Вы сможете сейчас к нам приехать?
- Конечно!
- Тогда приезжайте сейчас же.
Впрочем, пора объяснить причину вызова меня в Горький. После ядринских событий я написал два письма. Первое - Ивану Захаровичу, другу отца, который тогда работал первым секретарем Алатырского райкома ВКП(б). Письмо был написано в шутливом тоне, довольно-таки панибратски, на что я не имел, конечно, никакого права. Ни о чем я его не просил, просто сообщил любопытные факты, тайно надеясь, что, как друг отца, он как-то отреагирует на письмо. Ответа я, как и следовало ожидать, не получил. Он, видимо, вполне резонно решил, что вмешиваться в эти дела не следует. Второе
письмо написал в редакцию 'Горьковской Коммуны'. И вот теперь этот вызов. Еду в поезде, схожу на вокзале, сажусь в трамвай, а сам все думаю, как-то меня там встретят? Трамвай ползет медленно, пересекает по мосту Оку, поднимается в гору к центру города. На улице Свердлова - остановка, в нескольких шагах - редакция. Поднимаюсь на третий этаж, нахожу нужную комнату, страшно волнуясь, тихонько открываю дверь, вхожу. Просторный, прямо огромный по моим понятиям кабинет, обставленный шкафами и мягкими стульями вдоль стен. За широким столом, накрытым зеленым сукном, сидит человек лет 40, красивый, хорошо одетый, с приветливым интеллигентным лицом. Увидев меня, он сразу догадался, кто я.
- Андреев?
- Да.
- Осипов, заведующий литературным отделом. Ну, как? Благополучно доехали?
- Все хорошо, товарищ Осипов. Доехал благополучно. Смотрю, он перелистывает мои тетради.
- Да, Андреев. Расписались тут порядочно, целая повесть, можно сказать.
- Как Вы сейчас, где живете?
Установилась какая-то натянутость, неловкость, Я вдруг понял, что говорить с ним не о чем. Ведь обо всем написано мною так подробно, что и добавить нечего. Да и ему ничего этого не нужно. Он и так все понял. Он вызвал меня из любопытства, ему захотелось посмотреть на автора этих записок, какой он из себя, что собою представляет. Вот посмотрел, и довольно, ничего ему от меня больше не нужно. Кажется, мы оба поняли это, и стало обоим как-то неловко.
- Так вот, Андреев, - подытожил он, - заметку вашу мы обсудим, подумаем, потом о результатах вам сообщим, может, вызовем. А пока поезжайте обратно в Балахну, работайте там, ждите.
Сердце во мне упало.
- Как в Балахну? - почти простонал я. - Ведь я оттуда совсем уехал.
- Как совсем?
- Да, совсем, уволился я, - соврал я как-то даже незаметно для себя. На лице у меня, видимо, явственно отразилось все мое смятение, все отчаяние от рухнувших надежд.
- Да, поспешили вы, - задумчиво забарабанил он пальцами по столу. - Ну да, ладно. Придумаем что- нибудь.
Взял телефонную трубку.
- Соедините меня с Французовым. Да, с заведующим издательством.
Через несколько минут меня уже устроили на работу в гараж издательства.
На борту грузовика, на котором я работаю грузчиком, выведено точно как на газете крупными буквами 'Горьковская коммуна', одно это чего стоит! Основная работа наша - возим рулоны бумаги для газеты из склада в полиграф. В остальное время разъезжаем по городу по различным надобностям, бываем и в соседних городах, в Дзержинске, например. Горький я изучил уже досконально, знаю почти все улицы не хуже постового милиционера.
Сплю на открытой веранде перед складом. Получаю 150 рублей в месяц - это ли не счастье? Правда, рулоны тяжелые, катать их, а особенно поворачивать трудновато. Но это недолго, остальные грузы самые разнообразные. Питаюсь в основном все еще всухомятку, но к рациону прибавил немного белого хлеба и сырковую массу (сладкий творог) по 40 копеек за сто граммов, чудесная штука! Чаще позволяю и роскошь в виде газированной воды с сиропом.
Дня через два вызвали к телефону. Звонил редактор из Балахны.
- Андреев?
- Да. Слушаю вас, товарищ Соколов.
Что же Вы там застряли, Андреев. Мы тут ждем, а вас все нет. В чем дело?
- Видите ли, товарищ редактор, я решил совсем остаться здесь.
- Как совсем? Ведь мы вас в штат зачислили, вы считаетесь здесь на работе, так ведь не делается.
- Понимаю, товарищ Соколов, очень виноват перед вами, прошу извинить, но так уж получилось, ничего не поделаешь.
