берегам Северо-Валканского и Валдахского морям. Там есть порт, который ты закрыл. Плыть там опасно, но реально. При удаче, они окажутся у нас в тылу.
- Сомнительная удача. Что ещё?
- Боюсь это всё, что я могу предположить, - неуверенно сказала Рона, - Их армия больше, но не представляю, на что они надеются. Наша армия сильнее, у нас лучше тактика, неисчерпаемые ресурсы продовольствия. Они же окажутся заперты между нами и рекой. Подкрепления будут идти к ним слишком долго, через два моря и речную переправу. Какой бы маневр они не придумали, ничего не выйдет даже при их численном преимуществе. На северной стороне Инисова поля вообще невозможен никакой маневр. Она слишком мала, после неё река, на востоке - город. Они даже не смогут отступить, - рассудила Рона.
- Вполне вероятно, что отступление не входит в их планы.
- А как тогда, - парировала Рона, - штурмовать замок? Это ещё большее безумие. Его магическую защиту не одолеть даже мне. За нашей спиной будет стоять весь Гарон, а их отрежет от мира. Нет, господин, волноваться не о чем. Они идут на эту войну от отчаяния. У них нет ни единого шанса, только если сами Боги не начнут сражаться вместо них.
Император обдумал слова Роны и согласился.
- Хорошо, но все равно вели Свайру перебросить основные войска к северным стенам.
- Для чего? - удивилась Рона, - Переведите войска за стены дворца и перебейте бунтовщиков. Пары отрядов магов хватит, чтобы уничтожить всю их армию со стен.
Владис рассеянно посмотрела на Рону, и погладил её по лицу.
- Нет, милая Лисса. Мир не поймет этого шага. Они сочтут это резней, а не битвой. Или трусостью. А так и будет, прими я твой план. Я Император Рона, я не могу прятаться за стенами и пить вино, пока мои солдаты будут убивать граждан. Это лишит меня чести и сна. Мне нужна лояльность остального мира, вне зависимости от того, что хотят эти предатели.
- И что тогда ты намерен делать?
- Перебросить армию на северную сторону, под стены дворца. И ждать. Если бунтовщики не захотят уйти и решат проливать кровь... что ж ... это будет их выбор и тогда я вырежу их всех до единого, в назидание остальным. Но я сделаю это в равном бою, а не прячась за стенами дворца. И когда они падут, я не лишусь поддержки остального мира, ибо перед битвой я дал им шанс и меня никто не обвинит в трусости или жестокости. А может, нам удастся уладить все миром, надеюсь на это.
Рона кивнула, попутно внесла ещё два предложения и собралась уходить.
- Нет. Останься, Лисса! Я устал и хочу сбросить груз забот.
- Как пожелаешь, Влад, - сухо сказала Рона и наскоро разделась.
Владис взял её прямо на столе, заваленном картами. Рона не издала ни единого звука и не смотрела ему в глаза. Она просто лежала, позволяя ему делать с собой абсолютно всё, и лишь незадолго до конца он почувствовал, что она начала отвечать на его страсть. Когда Владис испустил вздох блаженного облегчения и кое-как оделся, он подхватил Рону на руки, и понес через магические коридоры в свою спальню, где на протяжении целой ночи они становились единым целым ещё неоднократно.
Глава 35. Время близится.
На равнинах Кемшри, что лежали на северной границе Гарона, перед слиянием рек Катры и Нейры, расползлась от горизонта к горизонту его армия.
Казалось, еще совсем недавно он был талантливым, но молодым и глупым человеком в другом мире, где действуют другие законы и другая магия. Будто бы еще вчера он нелепо пытался использовать меч, который лишь для веселья держал в руках, в своем мире. И вот сейчас он ведет за собой всех этих людей.
Стивен с гордостью осмотрел ряды крестьян, которые общими усилиями командиров стали почти настоящими воинами. Проследил за движущимися впереди войсками Валканы. Очередной раз подивился, окинув взглядом идущих рядом свободных гончих и Теней полдня, насколько легко они смогли найти общий язык. Люди и полузвери.
Это было его войско. Казалось, тот Стивен, которым он привык себя видеть, должен был чувствовать тяжелое бремя ответственности, но все было не так. Гордость - вот, что чувствовал Стивен. Её, и бесконечное уважение ко всем этим людям. Каждому здесь было, что терять, но они предпочли бороться за свою свободу, за надежду для их детей, и даже детей их детей. Все эти люди видели впереди свет. Он вел их, не давая пасть духом, воодушевляя и призывая сражаться. И этим светом стал для них он сам! Подобное доверие трогало Стивена до глубины души, и единственное, чего он боялся - подвести тех, кто доверился ему. Поэтому, он дал себе обещание победить любой ценой, какие бы тяжкие решения ему не пришлось принять. Даже если они вызовут неприятие народа, или ненависть, Стивен сможет это пережить, а вот свое бездействие, когда на кону стоит столь многое, вряд ли. Ведь в таких обстоятельствах нерешительность равняется смерти.
Стивен долго думал, почему судьба уготовила ему это испытание. Что принесет ему эта борьба? Но перед битвой неожиданно вспомнил слова отца: 'Сначала позаботься о том, чтобы дело было сделано, а потом уже ищи из этого выгоду'. Поэтому теперь Стивен больше думал о том, как эти испытания преодолеть, что тоже, в конечном счете, сильно его изменило.
Некогда чрезмерный смутьян, он превратился в настоящего командира, и теперь возвышался над своими войсками, сидя на огромном скакуне, будто бы он был совсем другой человек. В его взгляде горела решимость, желание добиться цели. Выпрямленная спина, гордо поднятая голова, говорили всем о его уверенности в своей силе и силе тех, кто идет с ним. Сегодня Стивен был серьезен как никогда. Люди смотрели на него с восхищением. Сопротивление одобряло выбор своих предводителей, рыцари - пэров, свободные гончие - вожака, и лишь Тени полдня были здесь только ради той, от кого ни они, ни Стивен, не могли отвести взгляд, но ценили в ней совсем разные вещи. Рядом с Адэль ехал Филлириус. Его друзья не отставали ни на секунду, неизменно готовые прикрыть Стивена. Они давали ему советы, помогали с организацией и решениями, подбадривали людей. Без них бы он не прошел этот путь, погибнув или же осев, как обычный человек, на одном месте, он стал бы ненавидеть всех вокруг, жалея себя и тоскуя о потерянных возможностях. Но он прошел другой путь, и никогда не забудет благодаря кому. Так, что сейчас, когда до места битвы осталось едва ли больше суток, и войскам был дан приказ остановиться на последний безопасный привал, у Стивена не возникало вопроса с кем он проведет это время.
Вечер застал друзей в их шатре, мирно беседующих друг с другом. Сейчас это была уже не маленькая группка из трех человек, а настоящий командирский штаб, куда входили все те, кто помогал Филлириусу, Адэль и Стивену прежде. Спустя долгое время к ним примкнул Вэнсен Кард, который рассказал, как получил от Роны клеймо и приказ работать на Императора, но когда услышал, что сопротивление идет на Императора войной, собрал всю семью и вместе с ними сбежал, прихватив заодно из сарлакских оружейных мастерских столько магического оружия, сколько смог. Также он принес с собой уникальную разработку нового оружия, которым они были способны обеспечить почти всю армию. Оно было не долговечно, и большая его часть, скорей всего, не переживет битву, но зато в ней-то оно сыграет неоценимую роль! Это были мечи, убивающие почти наверняка, стоило им лишь порезать кожу. К сожалению их легко было сломать, так как сделать их надежными не хватало времени, но даже в таком виде они представляли собой грозную силу.
Ричард, которого Стивен запомнил, как музыканта в одном из многочисленных трактиров, посещенных по дороге, оказалось, тоже примкнул к их армии, и более того, успел за короткий срок занять место командующего группой людей из его города и соседних. С мечом он был не в ладах, но вот оратор и вдохновитель из него вышел прекрасный и Стивен хотел найти его таланту достойное применение, для чего присмотрелся к Клайву. Поскольку Клайв был одним из первых, кто начал вести 'тихую' войну с Императором ещё до прихода Стивена, то под его именем собрался самый многочисленный отряд, из людей со всего центрального графства Валканы, и в одиночку Клайв уже не справлялся. Стивен назначил Ричарда помощником Клайва. Так, что и Ричард стал постоянным членом их собраний.
И вот, когда все приготовления были завершены, планы построены, они вновь собрались, но теперь могли просто побыть друг с другом. Однако на пороге битвы никто не мог общаться ни о чем другом, кроме
