мелких бомб, которые упали даже не плохо, в какой-то полусотне метров он левого борта. Линкор сближался с цепеллином, мы точно шли на него. И вот когда до него оставалось метров 350, Вяземский скомандовал – право на борт. Машинное, выжать всё что сможете.
Но как я думаю, более 12-13-и узлов вряд ли мы сможем сейчас дать, идём пока на шести котлах, через несколько минут ещё три подключатся.
Линкор медленно покатился направо, уходя из-под этой огромной сосиски, что неукротимо приближалась к нам. И вот она уже над нами, а мы ещё ни как не можем из под неё выскользнуть, она так же как и мы делает поворот чтобы не выпустить нас из своих объятий. Пушки уже не могли стрелять почти вертикально вверх, была слышна только трескотня винтовок, некоторые матросы легли на палубу и лёжа стреляли вверх. Мы понемногу выползали из-под сосиски, когда оттуда сорвалось несколько черных капель, и устремилась вниз к нам и одна из них была довольно большой.
Петер Штрассер видел, как внизу русские корабли приходят в движение, пока они стояли, их не так сильно было видно. Но вот как только кто-то из них давал ход, сразу стало заметно, их выдавал кильватерный след, он как бы увеличивал сам корабль. Сейчас внизу навстречу ему шли русские корабли. Впереди, вот эти быстро приближающих три длинных корабля – русские эсминцы, мы даже не будем пытаться бомбить, в них невозможно попасть слишком маленькая цель. А вот следом идут четырехтрубный крейсер, а за ним то, что нам надо – русский линейный корабль. Там дальше ещё какие-то корабли выходят…. Не это ли линкор бомбили и теперь он убегает. Штрассер ещё на подлете видел яркие вспышки во мгле, это было похоже на разрывы бомб или орудийные залпы. Вот и сейчас с русского крейсера стреляет одна пушка и с дредноута пара, но пока близких разрывов не было, русские снаряды почему-то разрываются над нами.
В спешке неправильно выставляют трубки. Это нам на руку – подумал Штрассер и стал рассматривать в бинокль, увиденный вдалеке цепеллин, висевший над рейдом русской базы. Вокруг его взбухали редкие шрапнельные разрывы
Внизу он заметил ещё один русский дредноут на палубе того что-то дымилось – так это его бомбили и видимо не столь удачно раз дыма мало и огня не видно. И кто это был? — задал сам себе вопрос вслух.
Цепеллин уже пролетел над линкором, оставляя его позади себя, и теперь пытается развернуться на обратный курс.
Нет, у него ничего не выйдет, а если и выйдет, то это займёт слишком много времени. И что он пытается ему же ветер не позволяет совершить такой маневр.
И тут наконец Штрассер понял чей это воздушный корабль, им командовал лейтенант Штикер (он определил это потом по номеру на борту). Это он отбомбился по тому русскому линейному кораблю, фугасками и зажигательными бомбами, это и были те самые вспышки в ночи, что я видел, но видимо самой большой из имеющихся в наличии бомб или не попал, а возможно не успел её сбросить на линкор. Вот поэтому он теперь и пытается повернуть назад, чтобы её сбросить.
Он слишком низко опустился, тут и восемьсот метров не будет, так как мы сами летим на тысяча двести метров – раздался голос капитан-лейтенанта Клауса Хирша, командира воздушного корабля.
— Да, он низко опустился и может за это поплатится. Погляди, тут у русских слабая противовоздушная оборона, по лейтенанту Штикеру от силы стреляют 2–3 орудия. Давай Клаус теперь наш черед испробовать нашу малютку вот на этом линкоре русских, раз он так торопится к нам на встречу.
На цепеллине всё было готово к бомбометанию, все находились на своих местах в ожидании приказа. Вот внизу под воздушным судном проскочили русские эсминцы, по ним открыли огонь из пулемётов так на всякий случай, а может в кого-то и попадут, хотя высота полета более километра но и пуле лететь в низ а не вверх. Русские же пули залетают сюда, сколько дырок понаделали в баллонетах, даже капрала Шульца серьёзно ранило. Только Штрассер об этом подумал, как пуля попала в бинокль, выбивая его из рук. Ещё чуть-чуть на десять сантиметров в сторону и получил бы пулю в лицо или того хуже под подбородок и прошла бы она до самого мозга – от таких мыслей у Штрассера по спине потек холодный пот и его прошиб холодный озноб, хотя тут на высоте и так было прохладно. Но он не подал виду что ему стало страшно, но он заметил как на него посмотрел Клаус Хирша. Как будто ничего не случилось, Штрассер попросил бинокль у Клауса взамен разбитого.
Приготовились – скомандовал Штрассер, наблюдая за русским кораблём – сейчас русский линкор будет в прицеле, и мы нанесём по нему удар. Немного взять влево, а то нас сносит ветер.
Он видел, что на палубе линкора, матросы кто стояли, а кто-то лежали и стреляли по их воздушному кораблю из винтовок – вот кто-то из них чуть не попал. Сейчас вы у меня побежите, как крысы прятаться, когда на вас полетят бомбы.
— Ещё взять влево. Приготовится.
Но в этот момент русский корабль стал ворочать влево, выходя из-под удара.
Влево ещё влево – командовал Штрассер – моторы правого борта на полную мощность.
Цепеллин не поддавался на команды, он не хотел поворачивать влево. Нет он поворачивал, но очень медленно и не так как хотелось тем кто им командовал, это всё из-за противного ветра который не дает повернуть в сторону выходящего из под удара русского дредноута. Хотя шанс ещё был его поразить, но вот цель сокращается в площади поражения. Если ещё пару минуту назад можно было пройтись вдоль всего корабля и вывалить на него весь бомбовый груз, то теперь уже нельзя. Но вот поперёк или даже немного наискось, пожалуй выйдет, только поточнее прицелится и немного ниже опустится для верности.
Прекратить огонь из пулемётов, если не хотите превратиться в баварские сосиски. Стравить из носовых баллонетов 1000 кубометров газа. После этого нос нашего корабля немного опустится, и при снижение наша скорость возрастет, как только бомбы будут сброшены, нас подымет кверху.
Так и поступили. Как только нос завис над палубой линкора, последовала команда на сброс бомб. Вначале от цепеллина оторвались четыре фугасные пятидесятикилограммовые бомбы, сразу за ними большая, и напоследок из кормового отсека успели сбросить несколько зажигательных и пару удушающих.
Я глядел только на вот эту большую каплю, другие просто не видел. Мой мозг их не воспринимал. Успеем или нет выйти из-под удара? Попадет или мимо пролетит? Только эти два вопроса были в моей голове. Где-то в районе третьей башни прогремел взрыв, потом с обоих бортов встали водяные фонтаны, вода обрушилась на корму, и тут прямо за кормой встал ещё, более большой столб воды. В корму ударил гидродинамический удар, что весь корабль содрогнулся от толчка.
Пронесло – выдохнул я с облечением.
Нам в кормовую часть линкора попало две фугасные бомбы. Одна упала между третье башней главного калибра и рострами. Пробив палубу, она взорвалась в коридоре между каютами, повыбивав почти все двери, и взрывной волной наводя там страшный погром. Другая бомба попала между кормовой боевой рубкой и башней, если точно, то в площадку кормового мостика снеся её и коверкая, вот поэтому пробития палубы не было. Но этой бомбой было убито двое зенитчиков, что располагались на башне, и троих ранило, да двое получили травмы – их сбросило взрывной волной на палубу. Так в корабль попали ещё две зажигательные, но с возгоранием быстро справились, а вот с паникой – что произвела удушающая, не сразу. Когда разорвалась эта бомба, начиненная какой-то хе…й и кто-то истошно заорал газы, все кто был на верхней палубе (не только стрелки но и аварийная команда) ломанулся на нос линкора, и их потом с трудом пришлось уговаривать чтобы они разошлись, так как давно уже эту гадость унесло ветром. Даже самому продемонстрировать, что опасности уже давно нет. И так в результате мы потеряли двух убитыми, пятерых ранеными и трое пострадали от газа, но не смертельно так немного хватанули. Но налёт на базу ещё не закончился. Это мы успели выйти в море, за нами шли ещё 'Олег' с 'Богатырём'. Но вот почему другие не выходят? Ну ведь понятно, что в движущийся корабль труднее попасть чем в стоящий. И почему 'Гангут' и 'Севастополь' до сих пор не снялись с якорей. На что они надеются?
Промазали – в сердцах выкрикнул Штрассер, видя, как в каких-то 15-20-и метрах позади линкора встал большой фонтан воды.
Но мы в него всё же попали двумя бомбами – возразил Клаус.
— Этого для него слишком мало он даже не почувствовал. Нам всего-то не хватило секунды.
