ты ошибаешься. Альдо тебя не отпустит, это так, но и в Олларии можно найти помощь, и я знаю где.
2
Маршал Севера бросил бумаги в ящик стола, повернул ключ, вытащил его и сунул в карман. Чарльз Давенпорт не обиделся: Фердинанд ключей не прятал и комнат не запирал, а чем кончил? Скрывать, так уж от всех, тогда никто не будет в обиде.
- Садитесь, виконт. Вы уже отдохнули и еще не застоялись? - Это была шутка, но смеяться не хотелось.
- Я готов в любое время выехать в Бергмарк. - Не вызови Савиньяк теньента Давенпорта сегодня, завтра Чарльз стал бы добиваться аудиенции по собственному почину.
- Кто-то в Бергмарк отправиться должен, - подтвердил маршал, - а вы или нет, сейчас решим. Я предлагаю вам должность офицера для особых поручений при моей персоне. Если вас это не устраивает, отправляйтесь в Торку и дальше, к отцу.
- Могу я спросить о причинах вашего предложения? - Следовало сказать «заманчивого» или «лестного», но Чарльз никогда не умел объясняться с начальством.
- Вы знаете Олларию и знаете правду, по крайней мере изрядный ее кусок. Это может оказаться полезным. - Маршал перевернул песочные часы, зевнул и взялся за толстую, потрепанную книгу. - Короче, думайте.
Можно было ответить сразу, но Лионель словно бы забыл о собеседнике, а напоминать о себе не хотелось. Оставаться при старшем Савиньяке хотелось еще меньше, но другой дороги в Олларию не было.
- На обеденном столе вино и бокалы, - маршал Севера с шумом захлопнул свою книгу, - а за что пьем, скажете вы.
Давенпорт взялся за кувшин. Лионель не сомневался, что теньент останется, и он оставался. Не из-за должности и уж тем более не потому, что от Барт-Уизера, где зимовала Северная армия, до Давенпорта полдня пути. У Савиньяка больше шансов прогуляться к столице, это решает все. Виконт аккуратно разлил красную жидкость.
- Господин маршал, прошу вас.
- Благодарю. - Граф протянул руку, на лишенном браслета запястье белел шрам. В армии шутили, что Леворукому надоело путать братцев и он пометил любимчика. - Вы остаетесь?
- Да, - твердо произнес Чарльз. Лионель, в отличие от Эмиля, виконту не нравился, но симпатии не имели никакого значения. - В чем будут заключаться мои обязанности?
- В особых поручениях. - На гербе Савинья-ков красовался олень, но когти у маршала были закатные. После каданской победы разговоры о том, что красавчик Лионель слишком рано получил алую перевязь, увяли сами собой.
- Могу я узнать, о поручениях какого рода идет речь?
- Открылись некоторые обстоятельства, весьма обнадеживающие, - объяснил Лионель. - Нам предстоит Ренкваха задом наперед.
- Вы решились выступить? - справиться с голосом Давенпорту не удалось, и маршал слегка улыбнулся.
- Удивлены? - Савиньяк отхлебнул вина. - Спасибо Бонифацию, если б не он, сидеть бы нам с торской кислятиной… Это хорошо, что вы удивлены, значит, другие удивятся еще больше.
- Неделю назад, - не выдержал Давенпорт, - вы придерживались другого мнения.
«Развалины и трупы захватить просто, - бросил тогда Лионель, - но можно ли их назвать Олла-рией? Нам нужен живой город…»
- Я всегда придерживался одного мнения, - сощурил черный глаз Лионель. - Чтобы занять город малой кровью, нужен мятеж, а еще лучше - переворот, и он у нас будет. Наведем порядок в Олларии, и к Весенним Волнам - назад. Эту весну гаунау не пропустят, не надейтесь.
- Я не для того просился в Торку. - Почему его при виде маршалов тянет на дерзости?
- Вы отказывались от повышения и просились в Торку, - холодно заметил Савиньяк, - из-за Ок- тавианской ночи. Вы были обижены, вот и решили заняться «гусями». Это было глупо, и я настоял на вашем переводе во дворец.
- Так это были вы, - пробормотал Чарльз, - вы… Савиньяк что-то соскреб ногтем с книжного пе реплета:
- А вы полагали, вас задержали Рокслеи?
- Я на это надеялся. - Пусть знает, хуже не будет. - Господин маршал, почему вы меня не предупредили?
- Некоторые действуют лучше всего, будучи предоставлены самим себе, - снизошел до объяснения Лионель. - У вас были пистолет и выбор. Вы решили, выстрелили и прыгнули в окно. Кстати, знаете ли вы, что прикончили не только Генри Рокслея - между нами говоря, прекрасный выбор, - но и еще человек двадцать?
Давенпорту показалось, что он ослышался. Савиньяк улыбнулся, напомнив довольного жизнью леопарда:
- Я получаю письма из Олларии. Большинство офицеров, открывших Альдо проход к столице, были приглашены в Тарнику. Туда же выехал и принц, но не доехал, потому что вы на него напали. Альдо был ранен и вернулся в Лаик, вы не стали его преследовать, а вместе с вашими приверженцами рванули в Тарнику, где и перебили приехавших за наградами предателей. Сомнений быть не может, вас описали с величайшей точностью.
- Это был не я, - глупо пробормотал Чарльз, - не я и не Ансел… Кто это был?
- Полагаю, наемники все того же Ракана, - жестко ухмыльнулся Лионель. - Благородный принц не желал платить по счетам, а может, ему было нечем, и он избавился от кредиторов. Весьма разумно.
- Это предательство. - Голова кружится, но от чего: от новостей или от вина? - Ракан предает даже своих. Вы не можете одобрять предательство!
- Одобрять не могу, но иногда без него не обойтись. - Лионель приподнял бокал. - Вас, к примеру, я предать могу, имейте это в виду. Вас, но не Талиг.
- А Первого маршала? - Зачем он спросил? Его дело - исполнять приказы, а не набиваться на разговоры.
- Алву? - Савиньяк усмехнулся. - Нет, Алву я не предам, точно так же как он не предаст меня. В случае необходимости один пожертвует другим, только и всего.
- И чем это отличается от предательства? - Лионель был омерзительно прав, Чарльз понимал это и все равно спорил, не мог не спорить.
- Предательство для предаваемого всегда является неожиданностью и неприятностью, - маршал
Севера больше не улыбался, - а мы знаем, чего ждать друг от друга. Если потребуется поджечь фитиль, ни меня, ни Алву не остановит то, что другой привязан к пороховой бочке.
Эти двое не жалеют никого и в первую очередь себя. Ворон имел право говорить так, как он говорил в Октавианскую ночь. Он доказал это у эшафота. Выстрелить в предателя и выскочить в окно… Прорубиться сквозь целый полк и положить шпагу…
- У вас странный взгляд, Давенпорт, о чем вы задумались?
- Вы напомнили мне о господине Первом маршале.
- Да, мы похожи, - подтвердил Лионель. - Только Алва первый, а я - второй. Если будет нужно, я стану первым, но я этого не хочу. Там, где я положу пятерых солдат, Ворон обойдется тремя. Он нужнее.
3
У святого Адриана был вид заправского вояки и сердцееда. Такой мог сбежать с чужой женой и прорубиться сквозь полчища варваров, но податься в клирики? Что с ним случилось? Раскаялся? Увидел чудо и уверовал? Или Чезаре бросил очередной вызов судьбе и анаксу?
Темноглазый красавец с алым львом на груди второе тысячелетие хранил свою тайну. Адриан ворвался к Эсперадору с мечом и положил его к ногам святого отца. Раскаявшийся распутник, он прожил без малого две сотни лет и исчез ясной осенней ночью, оставив россыпь серебряных звезд и неоконченный трактат, по слухам, едва не расколовший молодую церковь.
- Это не каноническое изображение. - Кардинал Левий закончил колдовать над очередной порцией
