они какие-то. Туповатые. Физически слабые.
– Ага! Слабые. Вон как тебя укатали.
– Их было двое на одного, плюс еще две живые половины. А один на один я бы с любым справился, скорее всего.
– Еще бы, гиревой спорт, – подчеркнуто уважительно поддакнул Бандикут.
– А если это первая модель? – задумчиво предположил Бордер. – Бета-версия? Экспериментальные образцы?
Лысый сталкер попал в самую точку. Как же я сам-то не догадался, подумал Володя.
– Видимо, так оно и есть...
– И в трубах они патрулируют, потому что более толковое занятие им просто сложно придумать.
– Точно.
– Слушайте, лишенцы, а я ведь этого знаю! – с нескрываемым удивлением воскликнул Бандикут, который пристально разглядывал плененного биомеха.
– Типа? – насторожился Бордер.
– Да рожа знакомая! Был такой сталкер, Самоцвет. Пропал, помнится, года два назад... Может, и раньше, я особенно не следил, в книжечку не записывал – оно мне надо? Точно, Самоцвет и есть. Ну- ка...
Бандикут одним движением взрезал ножом плотную ткань скафандра и обнажил бледное предплечье ходячего мертвеца. На нем чернела татуировка – надпись «ДМБ 2040» и изображение танка на воздушной подушке.
– Самоцветик, – с умилением произнес маленький сталкер. – Как живой. Узнаешь меня?
Придавленный ботинком Бордера к полу монстр со свернутой челюстью и сломанным носом медленно перевел взгляд на Бандикута.
– Узнаешь, говорю?
Монстр равнодушно молчал.
– Ничего он не скажет, – уверенно заявил Володя. – Добейте его и дальше пойдем. Я думаю, у него там блок какой-то установлен. А тебя он в любом случае не помнит – старые мозги вычистили, а вместо них запихнули совершенно другие, машинные. Пародия на человека. Инстинкты.
– Главное, чтобы они не продвинулись дальше в исследованиях, – мрачно пробормотал Бордер.
Оттолкнув Бандикута, он вытянул вперед руку, сосредоточился и выпустил в изуродованную голову бывшего сталкера Самоцвета заряд энергии, превратив ее в головешку.
– Эй, лысая пачка! – возмутился Бандикут, не успевший прикрыться от яркой вспышки. – Предупреждать надо, между прочим!
– Постой, – сказал Володя, заметив, что лысый болезненно поморщился, опуская руку. – Тебя куда зацепило-то?
– А, ерунда, – Бордер развернулся вполоборота, продемонстрировав разорванный рукав плаща, на котором запеклась кровь.
– Давай полечу, что ли... – смущенно пробормотал Рождественский.
– О! Я и забыл, что ты у нас бионик! – обрадовался Бордер. – Давай, лечи. – Он с готовностью подставил предплечье. – Заодно и подкачаешь меня немного. Устал я, магнитно-конфигурирующий генератор много сил жрет...
Коротышка чуть не подпрыгивал рядом, чтобы лучше видеть, что происходит.
Володя попросил Бордера снять плащ, что тот сделал с видимой неохотой, и осторожно поднес к ране раскрытую ладонь, готовый в любой момент ее отдернуть, если что-то пойдет не так.
– Ну? – поинтересовался энергик, подождав пару минут.
– Сейчас... – процедил военврач.
Легко Растаману было говорить – сам, дескать, разберешься, как лечить. А как тут разберешься, если он даже не представляет, что должен делать и что при этом ощущать? Какие прилагать усилия и в каком направлении?..
Рождественский сосредоточился изо всех сил, даже губу закусил от напряжения. Все внимание сконцентрировал на ране, опасаясь поднять взгляд, чтобы не натолкнуться на ухмылку Бандикута или понимающую, чуть презрительную гримасу Бордера. Поводил ладонью над разорванным рукавом энергика, не ощущая ровным счетом ничего. Никаких, что называется, целительских позывов. Только по виску поползла предательская капля пота, отвлекая и мешая как следует собраться.
Бесполезно.
– Слушай, – с трудом проговорил он, ощущая, как уши начинают пылать пунцовым цветом, – а ты не знаешь, как это делается?
– Понятия не имею, – безмятежно ответил Бордер. – Я ведь не бионик. Никогда не приходило в голову спросить, как это у них получается. Да они, небось, и сами не знают.
Ладно. Володя снова поднес ладонь к ране, но теперь попытался максимально расслабиться, расфокусировал зрение, словно собирался медитировать. Не может такого быть, чтобы он оказался абсолютной пустышкой как целитель. Не исключено, впрочем, что пустышкой оказались оплавленные импланты, которые сменили уже неизвестно которого хозяина. Однако ни сталкеры, ни Растаман даже не предположили, что такое возможно. Значит, вероятность этого мизерна. Стало быть, надо попытаться изменить сам подход к лечению. Вероятно, нужно не напрягаться, а наоборот, полностью расслабиться, чтобы целебная энергия могла беспрепятственно циркулировать через организм начинающего бионика...
Что-то вкрадчиво шевельнулось на краю сознания – что-то легкое, светлое, трудноуловимое. Военврач вздрогнул от неожиданности, и загадочное чувство разом растворилось в пространстве. Досадливо поморщившись, он снова попытался отстроиться от окружающего, полностью очистить сознание от любых мыслей, расслабиться и потеряться в реальности. Теперь это заняло больше времени, потому что подсознательно Володя все-таки стремился поскорее ухватить за хвост то странное чувство легкости, которому явно не нравилось, когда за ним целенаправленно охотятся. Однако в какой-то момент на Рождественского все же снова нахлынуло уже знакомое ощущение. Он услышал легкий звонкий шум в голове, почувствовал, как руки становятся невесомыми, словно воздушные шары... как все тело наливается неведомой энергией... как...
– Ну что, доктор-врач-бионик? Не получается?..
Голос Бандикута совсем не был насмешливым, в нем даже чувствовалось не свойственное мерзкому коротышке сочувствие – но тем не менее он вдребезги, словно кувалдой, разнес необходимое душевное состояние бионика, в котором, Володя уже был уверен в этом, только и можно проводить энергетическое исцеление.
– А?.. – Рождественский перевел мутный, отсутствующий взгляд на коротышку, и маленький сталкер невольно отшатнулся, поскольку глаза военврача вдруг налились кровью от нескрываемой ярости. – Слушай, ты можешь оставить меня в покое?! – заорал Володя, внезапно протянув к нему руку, словно хотел схватить паршивца за грудки.
– Тихо-тихо, доктор-врач, – примирительно сказал Бандикут, на всякий случай делая шаг назад. – Все живы, никого не убило, все довольны, все смеются...
– Я тебе сейчас посмеюсь, – обессилено проговорил лейтенант, опуская руки. – Сволочь... – Он снова повернулся к Бордеру, но теперь его трясло от возмущения, и добрых полторы минуты он не мог даже расфокусировать взгляд. Пальцы у него тряслись, руки подрагивали. Ни о каком подобии медитации в таком состоянии не могло быть и речи.
– Ладно, – осторожно сказал Бордер, из вежливости выждав еще пару минут, – бывает. В другой раз попробуешь, идет?
Володя глубоко вдохнул, коротко выдохнул и снова глубоко вдохнул.
– Еще минута, – решительно произнес он властным тоном, удивившим его самого.
Лысый энергик пожал плечами, потом послушно замер. Что касается корявого коротышки, то он за спиной у доктора, похоже, даже забыл, как дышать, осознавая ответственность момента. По крайней мере, оттуда не доносилось ни звука, ни шороха, ни мышиного писка.
Володя неимоверным усилием воли заставил себя успокоиться и, уже ничего не ожидая, снова
