завершилась бутылкой водки.
– Употребляешь?
– Можно, – не ломаясь, согласился Володя. В конце концов, до вечера он был совершенно свободен, да и в штатском, так что мог себе позволить.
Разложив на столике мясные деликатесы, маринованные огурчики, соленую капусту и вскрытую банку селедочки, Павел взял из ниши штатные вагонные стаканчики и налил по полному:
– Ну, за отъезд.
Они выпили, и дядька без перехода спросил:
– А зачем ты выбрал-то эту Колывань, Володя? И почему на поезде едешь, а не стратопланом, например?
– С поездом все просто – мне на базу нужно явиться только завтра. Раньше прилететь – что я там делать буду? Прилететь в обрез – неинтересно. Решил вот прокатиться. Я вообще люблю поезда... – Володя захрустел огурчиком. Видать, домашней засолки был огурчик, вкуснейший.
– С этим ясно. Ну, а про Колывань?
– Я с самого начала туда собирался. С детства еще хотел в военсталкеры.
– Романтик, стало быть, – заключил Павел, снова разливая водку. – Думал, перевелись уже, однако, вижу, не все...
– А вы куда едете? – спросил Володя.
– Я тоже до конечной. Сам-то я физик. Занимался в том числе генерацией гипертоннелей. Знаешь, что это такое?
– Не очень... Это же как-то связано с возникновением Пятизонья, да?
– Правильно мыслишь. Хотя не напрямую... Ладно, не стану тебе голову забивать, не в этом дело. А еду я, как и ты, к новому месту работы.
– Тоже в Зону будете ходить? – восхитился Рождественский.
– Нет, спасибо. Был я пару раз в Москве, в Курчатнике. Так, мини-экспедиция, нас охраняли почище президента... Больше я туда не полезу, Володя. И тебе бы не советовал, но ты, вижу, упертый парень, раз сам вызвался.
– А... что там?
– Там ад, – коротко сказал Павел и опрокинул стаканчик в рот. Пожевал губами, не закусив, и повторил: – Там ад, Володя. И хватит об этом.
Потом они говорили на разные отвлеченные темы: вернется ли «Зенит» наконец в премьер-лигу, кто будет следующим президентом и чем плох нынешний, когда закончатся беспорядки в Японии и удастся ли там вообще восстановить какое-то подобие прежнего государственного устройства... Обсудили сериалы и викторины, погоду («Эх, Володя, сейчас разве лето? Вот был я молодой, тогда было лето!»), самых сексуальных актрис. Павел извлек вторую бутылку, Володя пил уже по половинке, чувствуя, что иначе может прибыть в Томск совершенно никакой. Ближе к вечеру физик Павел напился и уснул, громко храпя. Володе храп его ничуть не мешал – он дожевывал кусочек вяленой говядины и смотрел в окно, точнее, на проекцию того, что должно было проноситься за окном. Мелькали рощицы, деревеньки, большие города, а Володя думал: правильный ли сделал выбор? Простые слова Павла «там ад» тревожили точно так же, как в свое время будили воображение длинные и витиеватые истории бывшего военсталкера дяди Толи Овсянникова, оказавшегося обычной складской крысой.
Поздно вечером поезд прибыл в Томск. Володя растолкал соседа, тот вскочил, с виду совершенно трезвый, и рачительно принялся собирать недоеденное в чемодан. Рождественский не стал дожидаться, поблагодарил за угощение и компанию, попрощался и хотел выйти из купе, но Павел остановил его.
– Слушай, парень, – дыша перегаром, произнес физик. – Ты подумай. Крепко подумай. Войдешь в Зону – человеком из нее уже не выйдешь.
– Вы... Вы это в переносном смысле?
– И в переносном, и в самом прямом. Напиши рапорт, переведись куда-нибудь. Пять минут позора пережить можно. Да и кто тебя осудит?
– Но вы же... Вы были в Зоне. И вышли оттуда человеком.
– А кто тебе это сказал? – с кривой улыбкой спросил Павел.
Лейтенант Володя Рождественский решительно повернулся и вышел из купе через автоматически открывшуюся дверь.
А сейчас дверь не открывалась. Огромная, массивная дверь с заклепками и небольшим окошечком из непробиваемого бронестекла, как авторитетно уверил Бандикут.
– Армганом не возьмешь, только батареи посадим. А если из твоей гаубицы шмальнуть? – прикинул Бордер, барабаня по двери пальцами.
– А если ты опять с двух рук файерболами жахнешь? – парировал маленький сталкер. Он выглядел крайне озадаченным и явно чего-то недоговаривал.
Володя устало присел в уголке – он до сих пор так и не восстановился после сеанса целительства – и слушал, как сталкеры разбираются между собой. Склока разрасталась.
– Слушай, ты что, не знал, куда ведешь? Или думал, что тут день открытых дверей?
– Да ты вообще не догадывался, что тут, под Ботаническим садом! А туда же, хвост задираешь! Если бы не я...
– Что – если бы не ты? Ну, что?!
Бандикут толкнул лысого в грудь, Бордер ответил, да так, что коротышка отлетел к стене. Со стороны это напоминало разборки между шестиклассниками. Володе надоело наблюдать за ссорящимися придурками, и он решил сыграть роль классного руководителя.
– Брэк! – громко крикнул лейтенант, поднимаясь, когда Бандикут кинулся на энергика с явным намерением, подпрыгнув, стукнуть по морде. Мелкий затормозить не успел, но лысый все равно легко увернулся от удара. – Брэк, – повторил Володя, вставая между противниками. – Слушай, Бандикут, объясни нам тихо и мирно, по-человечески: что не так? Когда ты вел нас через канализацию, не говорил, что дверь может быть заперта.
– Не говорил, – уныло буркнул коротышка, шмыгнув носом.
– Тогда что?
– У меня ключ был, – нехотя признался Бандикут.
– И где он? – сурово спросил Бордер.
– Потерял... Может, в тоннеле валяется. А может, дома остался. Он по карманам у меня тыкался, мешал... Я мог его выложить...
– Идиот, – безнадежно проговорил лысый. – Лучше бы ты башку свою потерял. Или хрен, если тот до сих пор не отвалился.
Бандикут, как ни странно, отругиваться не стал – наверное, в самом деле чувствовал себя виноватым.
Вздохнув, Рождественский подошел к двери и присел на корточки. Замочная скважина имела форму шестигранного отверстия. Видимо, здесь использовался не обычный ключ с бородками, а нечто наподобие железнодорожного, Володя видел такие в старых вагонах, которые иногда цепляли к дачным поездам. Принюхавшись, лейтенант уловил запах смазки – ну да, дверью пользовались, патруль зомби выбирался ведь как-то в тоннели. Может, стоило их обыскать? Володю передернуло при мысли, что придется возвращаться к омерзительным разрубленным останкам. Впрочем, зомби вполне могли вылезать и через другие ходы, Бандикуту неизвестные.
– Эй, Бордер! – позвал Володя. – Глянь-ка сюда.
Лысый неохотно приблизился.
– У меня ничего подходящего нету, – сердито сказал он. – Пальцем тут не откроешь.
– Ничего ведь сложного... – задумчиво пробормотал Володя. – Металлический пруток. А попробуй открой. Обычный пулей бы выбили, и все дела...
– Ты что, на гражданке квартиры брал? – удивился Бордер.
– Нет, книжек много читал и кино смотрел.
Примитивность замка бесила Рождественского. Казалось бы, всего-то и нужна шестигранная железная палка или даже просто что-нибудь твердое, что можно было бы затолкать в отверстие и провернуть.
