— Разумеется, в обязанности гида входит и отвечать на вопросы.
— Это лучше, — согласился Инеррен. — А теперь — объект?
— Дара, герцогиня Удящих-на-Живца.
Чародей издал неопределенный горловой звук.
— Что-нибудь не так? — участливо поинтересовался Роджер, прекрасно зная, ЧТО ИМЕННО не так. Ведь именно Инеррену принцесса Дара была обязана своим теперешним малоприятным местонахождением в пределах Селлы, ее собственного мира-ловушки.
— Похоже, ты серьезно намерен добиться этого, — наконец вздохнул чародей. — Проклятье.
Железный Гвардеец кивнул.
— Интересно, зачем тебе понадобилась Дара?
— Ты ведь обещал, что не спросишь об этом.
— Я сказал, что не буду выяснять. Простой открытый вопрос нельзя называть выяснением.
— Логично, — признал Роджер. — Однако не следует ожидать столь же открытого ответа, если ставка выше определенной черты. Я не хочу тебе врать, потому просто промолчу.
Инеррен усмехнулся. Такой стиль был ему по душе.
— Итак, тебе нужна Дара? Целая и невредимая?
— Целая и невредимая, — согласился Роджер, — под действием любого парализующего заговора. Впрочем, детали оставляю на твое усмотрение.
— Срок?
— В течение, скажем, недели. Место встречи — здесь.
— Договорились, — кивнул чародей, протягивая руку. Роджер ответил на рукопожатие, после чего Инеррен прошептал несколько слов и исчез.
«Кажется, получилось, — сказал внутри разума Железного Гвардейца голос Роджера, находившегося все это время в контакте. — Рыбка на крючке.»
«Вопрос только, стоила ли этой рыбки наша приманка», — передал Роджер ответ.
«Приманка, быть может, и нет. Но то, что получится в конце этой операции, — без сомнений.»
«А как насчет второй части плана?»
«Понятия не имею, — признался двойник. — Шансы равны.»
Инеррен без особого труда определил, где именно находится ближайшая точка, в которой прорвать Барьер Селлы легче всего. Переместившись туда, он подготовил все необходимые средства и остановился. Следовало еще раз просчитать все варианты.
То, что Дара не освободилась сама, можно считать достоверным. В противном случае чародей бы уже узнал об этом: Повелительница Хаоса вряд ли совершит два раза одну и ту же ошибку, так что после самостоятельного освобождения она бы занялась им вплотную. Далее, ее вроде бы никто пока не освобождал. Мандор не собирался делать этого, а у Мерлина, похоже, и без того забот полон рот. Он намеревался вызволить мамашу — но, как известно, от намерений до действий может пройти долгое время, что обычно и случается.
Вопрос был один — сколько воспоминаний могло вернуться к Даре в настоящий момент естественным образом? Если она вспомнила о Повелителе Теней, упекшем ее в ловушку Селлы, дело дрянь. Если нет — отлично; тогда Инеррен изобразит из себя «посланца небес», спасителя невинных жертв, и после недолгих объяснений вытащит Дару при ее полном содействии.
Правда, потом ему предстоит ОЧЕНЬ быстро сматываться. Благодарность — не то чувство, которое может пересилить месть. Тем более у Повелительницы Хаоса.
Криво усмехнувшись, чародей достал из кармана старую, потертую серебряную монету. Щелчком подбросив ее в воздух, он протянул левую руку, поймал монетку и разжал кулак. Идти и действовать прямым методом?
Герб. Да.
Обреченно вздохнув, Инеррен произнес:
Светлый прямоугольник, начерченный чародеем в воздухе, замерцал и чуть прогнулся, как будто изнутри его разрывала неведомая сила. Инеррен добавил энергии, стабилизируя Врата.
Ветер, до того лишь освежающий, стал мощнее, приобретая угрожающий напор. В воздухе замелькали комья земли, вырванные с корнем растения; по земле начали катиться камни и огромные бревна. Чародей не отступал, вплетая в узор собственной воли стойкость Теневой Тропы.
Багрово-сиреневое небо, наполовину затянутое тучами, сейчас обрело кровавый оттенок. Синяя молния с шипением разрезала воздух и ударила в вершину холма, разбив стоявший там белокаменный столб. Мгновением позже оглушительный громовой раскат прижал к земле исполинские деревья, едва не сбив с ног самого Инеррена. Пропустив сквозь фильтры своего сознания энергию следующей молнии, он ввел и ее в общий поток.
Земля начала колыхаться, словно внутри зашевелился колоссальных размеров монстр. По ней пошли трещины, и из каждой трещины поднимался жадный язык оранжево-красного пламени. Затем трещины пошли в определенном направлении, окружив чародея и его творение плотным тройным кольцом. Слившись воедино, языки пламени стали мощной огненной стеной, постепенно начинающей сходиться наверху и превращаться в купол. Инеррен дополнил образовавшийся узор знаком Черной Звезды.
Накидка дымилась, слезы застилали глаза и мгновенно высыхали от невообразимого жара, какой бывает лишь в кратере вулкана в момент извержения. В огне уже зазвучали голоса, знакомые чародею по всем его предыдущим смертям, — жуткое перешептывание межзвездных скитальцев. Стиснув зубы, Инеррен запечатал сложное соцветие сиреневых и зеленых линий алым Кристаллом Истины.
Нахлынувшая тишина была страшнее, чем не в меру разбушевавшиеся силы. Врата исчезли, равно как и пламя, молнии, ветер и трещины в земле. А на месте Врат неподвижно лежала темноволосая женщина в богатом, царском одеянии. Ну конечно. Дара никак не могла добиться поста меньшего, нежели королевы какой-либо империи.
Наложив (на всякий случай) несколько парализующих заклинаний, чародей опустился на землю, чувствуя, что еще немного — и он потеряет сознание от истощения. Порывшись в потайном кармане, Инеррен обнаружил флакон Эликсира Жизненной Энергии; с каких пор он там лежал, одному богу было ведомо. Осушив флакон, чародей почувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы сразу применять перемещающие заклинания. Следовало отдохнуть несколько часов.
Для этого необходимо подыскать поблизости безопасное место; но после происшедшего слово «безопасность» относилось скорее к разряду невозможного. Такая встряска (пусть даже не оставившая видимых следов в этом мире) не могла пройти незамеченной для сил, которые полагают себя обязанными поддерживать равновесие во Вселенной. Силы же эти, воплощением коих были Безымянные, относились к чародею с прохладцей, если не сказать худшего.
К дьяволу, устало подумал Инеррен, устанавливая теневой покров. Если сюда заявятся Безымянные, им все равно не помешать.
Оставив незримую стражу в состоянии готовности, он закрыл глаза и погрузился в обычный для магов черный провал без сновидений.
