полумраке ниши за спиной Корвина, который находился в помещении, напоминавшем библиотеку.
Когда принц Амбера закончил разговор, спрятал колоду карт куда-то во внутренний карман и повернулся, собираясь сделать еще что-то, то замер на половине движения с остекленевшим взглядом.
— Приятная погода сегодня, не правда ли? — усмехнулся Инеррен, протягивая руку для рукопожатия.
Корвин машинально ответил, потом покачал головой:
— Ничего не скажешь, ты умеешь эффектно появляться на сцене. И куда только смотрит охрана?
— Какая охрана? Я засек твой разговор с Роджером и просто переместился прямо в замок.
— Засек? Ну, знаешь… А как ты с Роджером-то познакомился?
— О! Тут целая история.
— Интересная или узкоспециализированная?
— Ладно. Дело было так…
Оставив за скобками все упоминания о Даре, что значительно сократило историю, чародей описал свои скитания по окрестностям Хаоса вплоть до беседы с Призраком.
— Оригинально, ничего не скажешь, — подвел итог Корвин. — Чего-то ты явно недоговариваешь.
Инеррен придал лицу выражение оскорбленной невинности, но это нисколько не подействовало.
— И что же тебя интересует здесь, в нашем родовом замке?
— Ничего конкретного, — пожал плечами чародей. — Так, хотелось просто осмотреть место, где выросли главные Сотрясатели Вселенной — ты, в частности.
— Я? — переспросил Корвин. — Да с чего ты взял?
— Ну, так тебя после нашей встречи охарактеризовал кое-кто.
— В Хаосе? — хмыкнул принц Амбера. — На тамошние мнения не стоит полагаться. Они нас терпеть не могут, и это взаимно.
— Согласен. Вот почему я хотел увидеть Амбер собственными глазами. Хаос я более-менее знаю, теперь осталось разобраться в Порядке.
Корвин расхохотался.
— Ну, если бы все было так просто…
— Все И ЕСТЬ просто, — без тени улыбки сказал Инеррен. — Ошибки и неудачи проистекают именно от чьего-то желания усложнить ситуацию, вводя в рассмотрение новые параметры.
— Хорошо сказано, — проскрипел чей-то голос.
Повернувшись, чародей встретился взглядом с горбуном, обладавшим внушительной спутанной бородой грязно-седого оттенка, аналогичными волосами и очень хитрым взглядом.
— Дворкин?.. — полуудивленно сказал Корвин.
— Где-то я или тебя самого, или твой портрет уже видел, — одновременно произнес Инеррен. — Вспомнил. Ты — так называемый «создатель лабиринта».
Корвин поперхнулся, Дворкин издал короткий смешок.
— Кое о чем говорить нужно в уважительном тоне, — заметил он, — иначе они имеют тенденцию обижаться.
— Они?
— Они, — подчеркнуто сказал Дворкин. — Но этот рассказ, если ты не знаешь основ, займет намного больше времени, нежели имеется в твоем распоряжении.
Рэйден шел по извилистой тропинке, отодвигая нависавшие над нею ветки и пиная ногами попадавшиеся камешки. Настроение у него было сейчас таково, что любой попавшийся навстречу рисковал расстаться не только с жизнью, но и кое с чем поважнее.
— Не забывай, чему я тебя учил, — раздался хорошо знакомый голос, навсегда впечатавшийся в его память. — Используй силу своих эмоций, но не позволяй им использовать себя.
— Я всегда старался следовать тому, что ты называл Предназначением, — ответил Рэйден безликому голосу. — Но теперь выясняется, что Предназначение — ничто.
— Хорошо. Ты усвоил и этот урок.
— Урок?!! — Тут его посетило одно подозрение. — Учитель, ты хочешь сказать, что это — начало следующего этапа нашего Пути?
— Не НАШЕГО, а ТВОЕГО.
— Но…
— Каждый из нас следует своему Пути. Только одно общее качество есть у этих Путей — они ветвятся на каждом шагу. Каждый сделанный тобою выбор определяет следующее испытание, ожидающее на предназначенном этапе Пути. Какой шаг ты сделаешь сейчас?
Рэйден внезапно понял, что стоит перед стеной колышущегося белого тумана, в котором плавают полузнакомые образы. Он улыбнулся и вошел.
Некогда здесь росло поистине колоссальное дерево. Пень, оставшийся от него, имел более десяти шагов в диаметре. Дерево исчезло давно — невообразимо давно, — однако на серой поверхности пня не было заметно ни малейших следов гнили.
На пне сидел человек, уже немолодой, но еще быстрый и легкий в движениях. Седые волосы были заплетены сзади в короткую косицу, тонкие усики того же цвета полностью гармонировали с сетью морщин на загорелом лице и острыми стрелками бровей над смеющимися и все замечающими глазами.
Туман сгустился над головой Рэйдена — и его волосы сменили свой белоснежный оттенок на естественный, светло-каштановый.
— В этой одежде у тебя совершенно идиотский вид, — заметил сидящий на пне.
— Знаю, Рам
— Так перестань наконец слушать других и жить чужими стараниями и возможностями. Ты же знаешь, это никогда и никого не приводило к цели. Сделай свой собственный выбор, К
2. Почудится шепот пророчеств
Дворкин строил беседу чрезвычайно аккуратно, постоянно оставляя в стороне вопросы о Лабиринте. У Инеррена скоро сложилось впечатление, что его попросту водят за нос. В конце концов, договоренность об ответах на все возникающие у него вопросы была заключена не с Дворкином, а с Роджером, и чародей не стал поднимать шум. Он дождался удобного момента, свернул разговор и попрощался по всем правилам.
«Пронесло, — облегченно вздохнул Дворкин. — Пока что Вселенная может спать спокойно.»
Инеррен же бродил по замку еще дня два, осматривая чуть ли не все предметы обстановки. На двери одной из комнат на втором этаже кто-то повесил табличку «Покои Короля Хаоса» — надпись была сделана почему-то не на официальном языке Амбера — тари, а на полузнакомом английском. Соседнюю дверь не иначе как тот же доброжелатель пометил надписью «Не влезай, убью!» — прочтя это, чародей, естественно, попытался открыть дверь. Она оказалась защищена массой запирающих заклинаний, не говоря уж о замке, в котором кто-то заботливо оставил половинку сломанного ключа; подобные мелочи только раззадорили Инеррена, и в конце концов дверь проиграла.
В комнате, конечно, ничего особенного не обнаружилось. За исключением следующей таблички: «Что, самый любопытный нашелся? Все, тут тебе и каюк». У чародея возникло нехорошее предчувствие.
Он медленно обернулся. Точно. Двери не было, да и комната начала таять, словно мираж в пустыне. На всякий случай Инеррен быстро привел в действие несколько защитных заклинаний. И вовремя — подхвативший его ревущий поток огненных волн расплавил бы и дракона, и демона.
