— Это Зона, — одёрнул Мазила. — Тут карты точной быть не может. Я в интернете на одном сталкерском сайте читал…
— Мелким слова не давали, — скривился Сергуня.
Ему приходилось работать на несколько фронтов, и первоначальный запал, разделившись на разные цели, постепенно сходил на нет.
— Ладно, — решил за всех Тимур, переводивший мрачный взгляд с Ворожцова на Лесю и обратно. — Привал.
Он повернулся к Сергуне.
— Девчонки готовят, вы с мелким занимаетесь костром. А мы с Ворожцовым — на разведку.
— А чего не со мной? — вскинулся блондин.
— Так надо, — коротко бросил Тимур и пошёл к незнакомому ещё краю поляны.
Сергуня насупился, но спорить не стал, только зло зыркнул на Ворожцова.
— Ну? — окликнул Тимур.
И Ворожцов поспешил следом.
Тимур шёл неторопливо, осторожно. Не то прислушался наконец к голосу разума, не то без обреза, оставленного на поляне вместе с вещами, чувствовал себя не очень-то уверенно. Ворожцов какое-то время послушно шлёпал следом. Наконец не выдержал.
— Куда идём?
— Прямо, по карте, — ответил Тимур.
Сказано это было таким тоном, что продолжение беседы вроде бы и не подразумевалось. И Ворожцов замолчал. Тем более что и самому говорить особенно не хотелось.
Всё выходило не так. Если раньше попутчики казались не совсем к месту, то после первого же опасного момента всё разлеглось по полочкам, и стало ясно, что компания подобралась паршивая.
На кого положиться?
Мазила хоть и на его стороне, а всё воспринимает как забаву. Пусть она и пугает временами, но для него это только игра. Наташка с Сергуней… Этих даже комментировать не хочется. Леся девушка сообразительная, уравновешенная, но домашняя. Не место ей здесь. Хотя если б не она…
Ещё Тимур. Но чего ждать от человека, которого сам пригласил в этот поход, Ворожцов не знал. Сейчас он мог признаться себе в этом, пусть признание и было неприятным.
С одной стороны, Тимур вроде бы мыслил адекватно. С другой — противился простым и очевидным вещам. И всё только потому, что высказывал их Ворожцов. Он давно это приметил, только причины понять не мог. Разве что Тимуру могло показаться, что он покушается на лидерство?
Ворожцов почувствовал, что ему не хватает старшего брата. Совет Павла был бы сейчас очень кстати. Но брат даже не подозревал о том, где шастает его младший. И слава богу, иначе вместо советов Ворожцов получил бы жуткий разгон с последующим наказанием. И наказали бы его как маленького.
Вот интересно, почему взрослые не воспринимают их всерьёз. То есть упирают всегда на то, что они взрослые, а говорят при этом как с маленькими. Откуда это берётся? Ведь по уму они уже выросли, всё понимают, а то, что выглядят подростками, почти детьми, так ведь и взрослые в своё время через это проходили. Почему же они об этом не помнят?
Ничего, если всё сложится как задумано, то скоро…
Ворожцов в задумчивости едва не наскочил на резко остановившегося Тимура. Вздрогнул, отшатнулся, замер. Мысли вылетели из головы разом, осталось только чувство опасности. Внутренний голос вопил, что приятель остановился не просто так.
Тимур повернулся к нему, смерил взглядом.
— Чего? — не понял Ворожцов.
Вопрос прозвучал неожиданно громко. Они ушли довольно далеко от стоянки. Во всяком случае, голоса с поляны, оставшейся за спиной, сначала притихли, а после и вовсе растворились в тишине леса.
Тишина была не такая мёртвая, как на том берегу Припяти: редкие звуки проскальзывали то тут, то там. Лес словно затаился, ожидая чего-то.
— Поговорить надо, — сказал Тимур спокойно, мягко.
Излишне спокойно и чересчур мягко.
— Говори, — предложил Ворожцов.
Тимур стал совсем уже доброжелательным, широко завёл руку за спину Ворожцова, опустил на плечо, дружески похлопал.
— Я вот чего сказать тебе хотел. Ты это… К Леське не подкатывай. Не надо, лады?
Ворожцов напрягся. Всё мгновенно встало на свои места. И наигранная ласковость Тимура, и его желание пойти в разведку именно с ним, а не с кем-то другим из ребят, и взгляды, и недомолвки.
Захотелось скинуть руку Тимура с плеча и послать его куда подальше. Грубо, как изредка и в очень суровом подпитии делал старший брат. Правда, Павел посылал не кого-то конкретно, а всех подряд, начиная от её величества науки с покойным научным руководителем и заканчивая властями, которые «никак не прикроют эту клоаку».
Да, так он и кричал. Зло, надсадно, пьяно. А потом обычно запирался в комнате и тихо беспомощно плакал, пока не засыпал. Ворожцов не понимал его слёз. Да и плакать ему сейчас не хотелось, а вот послать со злой удалью Тимура хотелось очень. Мешало только одно: им ещё ходить здесь вместе, и не один день.
— А чего так? — спросил он, стараясь добавить в голос беспечности и наивности.
— Да у нас с ней… — Тимур сделал многозначительную паузу. — Ну, ты понимаешь.
— Не понимаю. — Ворожцов чуть отстранился, стряхивая руку с плеча. — У вас уже отношения?
— У нас всё будет, — пообещал Тимур.
— Ну, раз у вас пока ничего нет, значит, я никому не мешаю, — спокойно заметил Ворожцов. — А там пускай она сама решит.
Тимур стиснул челюсти. Проступили желваки, глаза сузились, стали злыми. Подумалось, что у Тимура никогда не было такого взгляда. Так смотрит собака, которая очень хочет укусить, но понимает, что в наморднике она беспомощна.
— Дурак ты, Ворожа, — сдерживая злость, выдавил улыбку Тимур. — Я с тобой по-человечески, а ты… Ты посмотри на себя. У тебя ж никаких шансов.
— Почему? — глуповато спросил Ворожцов.
— Потому что ты зануда и лох, — буркнул Тимур, вложив в последние слова столько ярости, что, кажется, листва на растущих рядом деревьях пожухла.
Обернулся и зашагал дальше, иногда поглядывая на экран ПДА. Видимо, у него отпала охота продолжать разговор с Ворожцовым. Оно и к лучшему. Ни к чему хорошему разговоры на эту тему всё равно бы не привели.
Лесю Ворожцов любил давно. С шестого класса. Именно любил. Ну а чем ещё объяснить, что рядом с ней всегда терялся? С другими девчонками у него разговор как-то клеился. Не каждый раз, правда, ну так он и с парнями не всегда общий язык находил.
А с Лесей всё было иначе. Ему было что ей рассказать, он много раз придумывал для себя, как пригласит её куда-нибудь в кино. А потом, после сеанса, пойдёт провожать до дома и будет рассказывать о чём-то интересном. И она поймёт, что он лучше их всех.
Он знал, как это случится. Он просчитывал этот разговор до полуслова, до поворота головы. Оставалось только подойти и пригласить, начать беседу, а потом…
А потом он с ужасом понимал, что рта раскрыть при Лесе не получается. При других получается, а при ней нет. Может быть, потому, что все другие были просто сверстниками. Ребятами, девочками — не важно. Они не имели пола. А Леся была для него даже не девушкой, а женщиной с большой буквы. Не потому, что в ней было что-то особенное, а потому что он сам видел в ней это особенное.
С шестого класса прошло много лет. Ворожцов продолжал любить и робеть. Он прекрасно знал: никогда ничего у них с Лесей не будет. Просто потому, что у него на это не хватит смелости. Но уступать свою любовь Тимуру, решившему, что возьмёт девчонку нахрапом, он не собирался. Да и кто такой Тимур. Если б он чувствовал к Лесе то же, что чувствует к ней Ворожцов, с этим можно было бы смириться, но ведь
