– еще два. Истребителям удалось сбить один СБ, китайский экипаж погиб. Впоследствии китайское командование сообщило, что японцы понесли на Нанкинском аэродроме большие потери, сгорело до 40 самолетов.
Интенсивность боевой работы советских экипажей возросла в январе 1938 г., причем летать приходилось в плохих метеоусловиях (дымка, дождь, облачность). Из 13 налетов на японские объекты в январе всего 3 совершили в ясную погоду, остальные 10 – при облачности в 5-10 баллов. Так, 2 января пятерка СБ атаковала Нанкинский аэродром и уничтожила на земле 4 бомбардировщика. Группа вернулась без потерь и повреждений. 12 января пять СБ атаковали японские военные эшелоны на станции Шанчин. В район цели шли за облаками, через просветы снижаясь до высоты 600 м. Сбросив бомбы, опять ушли в облака. Уничтожили 2 эшелона с оружием и боеприпасами.
Ежедневно в Москву уходили сводки о боевых действиях, потерях, состоянии материальной части. В архивных папках РГВА сохранились бережно подшитые листы из блокнотов с торопливыми карандашными записями. Уцелело достаточно подробное описание налета группы Полынина на Нанкинский аэродром, предпринятого 26 января. 13 СБ вылетели затемно из Ханькоу и, пользуясь облачностью, незамеченными вышли к цели. Барражировавшие в воздухе японские палубные истребители A4N1 прозевали появление бомбардировщиков. СБ в строю звеньев «на сбавленных оборотах, не встречая препятствий со стороны зенитной артиллерии противника, с высоты 2900 м сбросили свой груз по скученно расположенным японским самолетам, около которых находилось много людей. Удачными попаданиями бомб во время этого налета было сожжено около 30 японских самолетов и бензо-склад…». В рапорте самого Полынина указано: «На аэродроме Нанкина горело 40-50 самолетов», были уничтожены или повреждены аэродромные постройки, склады горючего и боеприпасов, большое количество летно-технического состава. Японцы, правда, признали гораздо меньшие потери – несколько сожженных бомбардировщиков G3M2 и еще несколько поврежденных.
«Китайские» летчики рассказывали, что зенитная артиллерия с земли и с кораблей на Янцзы открыла по ним огонь лишь в тот момент, когда растянувшаяся на 1-1,5 км колонна звеньев сбросила бомбы. Черные разрывы зенитных снарядов повисли в воздухе позади последних бомбардировщиков, не причинив им вреда. Но все же без потерь не обошлось. «В момент ухода в удалении около 18 км от цели китайские бомбардировщики были атакованы японскими истребителями…» (восемь А5М, по другим данным – звено Ki-Ю, – А.Д.). Пользуясь преимуществом по высоте, «при атаке японцы сбили два бомбардировщика. Один из них упал в районе Нанкина, второй ушел на свою территорию», но разбился на вынужденной посадке. Подбитым оказался и самолет Полынина – была пробита система охлаждения одного мотора, и, едва перетянув линию фронта, пришлось совершить вынужденную посадку на болотистый луг. На комбинезонах советских летчиков были нашиты (некоторые носили в карманах) шелковые прямоугольники с черными иероглифами и красной прямоугольной печатью, требовавшие от местных жителей оказывать всевозможное содействие обладателям этих своеобразных мандатов. Внимательно изучив шелковые «документы», крестьяне извлекли самолет Полынина из болота, на руках донесли до берега Янцзы и, «тормознув» буксир с баржей, отправили в Ханькоу.
Налет 26 января имел очень важное значение. После него «на аэродроме Нанкина не оставалось ни одного японского бомбардировщика. Все они были перебазированы на аэродром Шанхая, удаленный от линии фронта до 500 км».
В начале февраля 1938 г. китайская разведка установила, что японцы создали на аэродроме Ханчжоу южнее Шанхая крупную авиабазу. Разработку и руководство операцией по нанесению массированного бомбового удара поручили старшему советнику по авиации в Китае П.В. Рычагову. Совместно с командирами авиагрупп он разработал план действий, согласно которому первая группа в составе девяти СБ нанесла удар по центральному аэродрому, вторая – 8 СБ – бомбила скопление эшелонов на железнодорожной станции.
Налет на аэродром оказался внезапным, а потому успешным. На летном поле находилось до 25 самолетов. Тревогу японцы объявили, но взлететь не успели – бомбы настигли их на рулежке. Летчики в рапортах отметили, что огонь и дым закрыли весь аэродром. Позже установили, что уничтожили 12 самолетов и много повредили (по другим данным – вывели из строя более 30 машин), сгорели ангары и склады с военным имуществом.
Следует отметить, что все налеты китайской бомбардировочной авиации на крупные аэродромы японцев производились на основе агентурных данных и «имели хороший результат». Практика показала, что агентура лучше воздушной разведки, которую надо выполнять группой с одновременной бомбежкой, иначе после пролета разведчика самолеты противника немедленно улетят на другие площадки.
Удача не всегда сопутствовала авиаторам даже во время тривиальных перелетов. Так, 24 февраля при перелете с аэродрома Лышуй в Наньчан штурман одного СБ допустил ошибку и заблудился. Израсходовав горючее, самолет «приводнился» – попросту упал в озеро всего в 25 м от аэродрома. Машина была разбита, экипаж погиб. По данным РГВА, в тот день погибли летчик л-т М.М.Аносов, штурман л-т П.И. Чабан, а также батальонный комиссар и тоже штурман М.А. Тарыгин. Кто в том полете занимался навигацией – неизвестно. Существует и версия, согласно которой Тарыгин погиб днем раньше в экипаже китайского летчика.
В отличие от японцев все первые месяцы СБ обходились без истребительного прикрытия, полностью оправдывая свое название «скоростные». Не только армейские истребители Ki-10, но и более современные палубные А5М не могли угнаться за СБ и не являлись для них серьезными противниками. В начальный период войны японские истребители обычно близко к строю СБ не подходили, атакуя с 500-700 м, но позже эту дистанцию резко сократили до 100-200 м. За первые 3 месяца войны (с декабря 1937 г.) стрелки и штурманы с СБ сбили 13 А5М и 4 Ki-10. Чуть позже произошел любопытный случай, когда звено СБ в плохих метеоусловиях снизилось до 500 м и неожиданно обнаружило опереди на попутном курсе два А5М. Почти «не отвлекаясь», наши летчики сбили их и продолжили выполнение своего задания.
Тем временем стал подходить к концу ресурс двигателей М-100. В Центр докладывали, что на семи машинах осталось всего от 10 до 40 ч моторесурса. Новые двигатели поступали из СССР не ритмично и в недостаточном количестве. В итоге моторы стали ремонтировать сами и продолжали их эксплуатировать. Сверх установленного ресурса они нарабатывали до 150 ч.
В одном из отчетов специальный раздел был посвящен описанию ошибок при эксплуатации матчасти в боевых условиях. Так, отмечалось, что далеко не всегда производится грамотный запуск моторов по боевой тревоге, техники забывали регулировать магнето, однажды в спешке забыли снять струбцины элеронов.
Были «отчеты» и другого рода. Например, после возвращения в СССР штурман л-т Т.А. Лакомов написал фактически донос на своего командира, скромно названный «Недостатки в работе Ф.П. Полынина». Среди различных «преступлений», которые доносчик посчитал «необходимым проверить», стал «факт сдачи сразу двух моторов у самолета т. Полынина при налете группы на Нанкин. Самолет все время шел по маршруту хорошо, но, не доходя 40 км до цели, Полынин сделал вынужденную посадку: сразу из двух радиаторов пошла вода с маслом. Необходимо иметь в виду то, что Полынин всегда брал с собой своего техника вместо стрелка-радиста».
Следует отметить, что в целом вынужденных посадок происходило немало. Много раз самолеты сажали «на живот», причем иногда летчики попросту забывали выпустить шасси. Как правило, эти машины после ремонта возвращались в строй. Летчик А.И. Пушкин (впоследствии Герой Советского Союза) вспоминал, что ему самому пришлось много потрудиться вместе с техниками, восстанавливая свою машину. Ввиду отсутствия пневматических молотков клепать приходилось обычными. Детали для ремонта, в том числе фрагменты обшивки, брали со списанных самолетов.
