Главная специальная операция впереди!

высоты не менее тыся­чи метров, а мы шли по афганскому варианту на пяти­десяти. И при этом вернулись. И тогда ко мне пришло духовное ощущение, что мне святой Владимир сказал тогда так: «Ты тут пока посиди, а я в это время на небе­сах кое-что поднастрою, потом уже полетишь». И вот пока я сидел пять или десять минут перед ним, он уст­раивал всю эту операцию сам. Вот такое ко мне тогда пришло духовное ощущение.

Второй случай произошел в тюрьме. Читаю чью-то ста­тью о том, что мать святого Владимира якобы была ев­рейкой, которую Святослав взял в плен в хазарском ка­ганате. Я беру эту иконку, прижимаю к груди и мысленно прошу его ответить, так ли это, и простить мне возник­шую неприязнь. И вдруг слышу, как он надо мной хохо­чет. Представляете, я молитвенно к нему обращаюсь, а в ответ явственно слышу его развилистый смех надо мной! И это в тюремной камере, понимаете? Какой смех в таком состоянии?! А он смеется надо мной! И мне ста­ло так хорошо на душе. Господи, подумал я тогда, как я мог этому поверить, когда есть проверенные житийные тексты?! И, представьте, меня вскоре переводят в дру­гую камеру. А там - книга о святом Владимире, в которой я читаю, что мать его Малуша и её брат Добрыня были исконно русскими людьми.

Однако я не хотел бы, чтобы мой приход к вере был расценен как вызванный какими-то явлениями. Они, на­верное, случались именно тогда, когда мне требовалось подкрепление. Надо было укрепить мою душу в тюрьме. Чтобы я понимал, что Он со мной, Он мне такие вещи и посылал. И я очень благодарен отцу Константину, при­ходившему ко мне в тюрьму и которому я как-то признал­ся: когда молюсь, чувствую благоухание, и очень боюсь, чтобы это не стало какой-то прелестью. Он спросил меня: «Как вы сами к этому относитесь?». Я ответил: «Не знаю». И он сказал: «Не ждите, что последует не­что необыкновенное. Как молились, так и молитесь. Более того, если Господь вам такое послал, то вас ждут очень серьезные испытания». Так и получилось. С этим ощущением я жил в тюрьме. Если Господь послал мне такие знаки, то Он, стало быть, говорит мне: «Я послал тебе это, раб Божий Владимир, Я с тобой». Поэтому путь к вере у меня был непростой. На войне-то все верую­щие, когда бой идет. очень хочется тогда верить, что Бог есть и что Он тебя не оставит. А более глубокое осоз­нание пришло, когда начал заниматься спецоперациями, когда начал вникать в их психологическую канву. Одно время даже хотел включить в свою докторскую диссер­тацию раздел о подрыве психики и веры человека. Но не взялся, отложил. Потому что понял, что я к этому не го­тов. Это целый мир.

Н.: Наше духовно-светское сообщество «Перепра­ва» активно работает с молодежью, и мы ощущаем, что русского человека хотят сделать как бы одноипостасным. Лишить духа и оставить только материю. Как верующие люди, живущие в миру, мы понимаем, что идет зачистка духовного поля России и духовно-ис­торических корней. Идет попытка превратить народ в некую биомассу. Почему это происходит? Потому что Россия остается единственным местом на Зем­ле, где менее всего повреждено святое правосла­вие. Наша история все время шла по ухабам, Господь не дает нам дремать и погружаться в потребитель­ский сон. А как вы понимаете эти вопросы? Какова ваша точка зрения? Мы расходимся в этом вопросе с Александром Прохановым, потому как он делает акцент преимущественно на танках, ракетах и кос­мосе, а мне кажется, что основное сейчас - работа в духовном поле.

К.: Главный вопрос русской православной обществен­ности - где сейчас лежит тот ключ, которым мы можем отпереть двери нашей темницы? Или наоборот - вход в дверь нашего дома? Нет никакого сомнения в том, что этот ключ лежит в области духа. Но тут есть опасный духовный лабиринт, который ведёт, на мой взгляд, в ту­пик. Мы сейчас говорим о борьбе в сфере идеологи­ческой, но она, эта борьба, является ведь сердцевиной духовной области. А разве можно выиграть информаци­онную борьбу при нынешней власти? Существует мне­ние, что спасти свою душу может каждый человек, неза­висимо от того, что делается вокруг него. Что есть лич­ное спасение - пусть даже вокруг будет океан лжи и гря­зи: вот я православный человек, живу в соответствии с духовными установками, не делаю того-то и того-то, и -все! Можно ли спасти собственную душу? Возможно. Но можно ли при этом остаться русским? Спасти душу рус­ ского народа? Нельзя. Нельзя! И ещё раз нельзя! Мы, русские, как народ, все взаимозависимы. Русский пра­вославный человек не может остаться русским вне сво­его народа, вне нации, поэтому каждому порознь не спа­стись. Можем ли мы сейчас сделать нечто такое, чтобы с этого голубого, во всех смыслах этого слова, экрана перестали литься потоки лжи, грязи, направленные на де­генерацию и деградацию нации? Не можем. И если кто-то считает, что некими политическими технологиями или религиозно-православными проповедями можно русский народ оторвать от этой мерзости, то он глубоко ошибает­ся. Нет таких приемов и способов. Пока останкинская информационно-наркотическая игла находится во вла­сти либералов, не будет у нас победы в духовной облас­ти. Какой толк, что, возможно, спасутся некоторые пере­ставшие быть русскими единицы, а остальные? Мы, спа­сающие свою душу борьбой с врагами веры и Отечества, не можем быть безучастными к погибающим собратьям и радоваться только собственным успехам. Призыв к личному спасению в нынешних условиях - это призыв к духовной капитуляции, к предательству русского наро­да и к измене исторической русской нации.

Чтобы спастись каждому, необходимо русское нацио­нальное государство для всех. Идущую духовно- инфор­мационную войну и в России, и в мире выиграть невоз­можно, пока у нас в стране не будет русской православ­ной власти. Да, духовную борьбу ведет каждый и все­гда. Главная цель духовной борьбы сейчас - это уничто­жение в людях искаженного восприятия православия как какого-то слюняво-сусального примирения со всеми и со всем, это подготовка и воспитание православных вои­нов, готовых на жертву во имя освобождения Российско­го государства от ига иудейского, а Русской Православ­ной Церкви от ереси новожидовствующих. Но стоит об этом начать говорить, они сразу - вы же православный человек, откуда такая агрессия?! А Пересвет и Ослябя кто были? А кем был Александр Невский? А Федор Уша­ков? А Александр Суворов? Кто будет сокрушать врагов Веры и Отечества, как не мы? В нас целенаправленно воспитывается ложное смирение, причем не перед Гос­подом, а перед врагами России и русской нации. Поэто­му у меня слово покаяние сразу вызывает чувство бди­тельной настороженности. Вы его почувствовали в на­чале беседы, когда мы затронули тему покаяния, не так ли? У меня в тюрьме висела икона святых страстотерп­цев - царя Николая и его семьи, хотя правильнее гово­рить о них, как о святых мучениках. Так вот, в спорах и рассуждениях о покаянии о них я нашёл свою личную форму: «Господи, прости грех невозбранения цареубий­ства». Вот в чем мы виноваты.

А империя Романовых должна была погибнуть. Она не могла не погибнуть. Потому как уже после Петра герб российский остался двуглавым только номинально, а практически одногорбым, или одноглавым, без церков­ной власти. Сохранились внешние православные фор­мы, которые, впрочем, ничего особого не давали. И Рос­сийская империя, при всех положительных моментах, в прежнем виде не имела ни права, ни силы на существо­вание и в конце концов рухнула. А потому гражданская война - это не война между императорской Россией и советской властью - это война между февралем и ок­тябрем 17 года. Правды не было ни у красных, ни у бе­лых. Борьба велась между масонами и большевиками. Вот и вся разница. Возвращение страны к здравому смыс­лу началось, на мой взгляд, в 32-м году, пик этой борь­бы пришелся на 37-38-е годы, когда Сталин задушил троцкистско-свердловскую мафию. Завершение перело­ма - 43-й год. Когда Сталин ликвидирует Совет Народ­ных Комиссаров и вводит Совет Министров, традицион­ную русскую форму, царские погоны в армии, заменяет гимн «Интернационала» Гимном Советского Союза.

X.: Каждый поставлен Господом на свое место, каждый призван делать великое дело, когда подхо­дит время и пробивает час. Старец архимандрит чер­ниговский Лаврентий еще в 60-х годах говорил о том, что спасение России от китайцев. По его словам, они могут подойти к самому Воронежу. Мы уменьшимся в границах, но консолидируемся и изменимся. Но не будет ли это слишком поздно?

К.: Что-то не хочется такого спасения для русского народа. Более того, ожидание врага внешнего уводит от осознания опасности врага внутреннего, который уже рядом, уже здесь. Это касается не только России, но и Украины. Наш русский народ триедин - великороссы, малороссы и белорусы. Более широкое понятие - вели­кая русская нация, которая включает в себя русских та­тар, русских башкир, русских якут, все те сто двадцать народов, что составляют собой русскую нацию. Потому как русский - это прилагательное и к великороссу, и к малороссу, и ко всем другим коренным народам России, Украины и Белоруссии. Вот в этом смысле я говорю о триедином русском народе и о русской нации. И только эти коренные народы могут решать - принять или не при­нять в себя в качестве равных и своих прибывших к нам армян и азербайджанцев, курдов и греков, евреев и ки­тайцев. Но принять только при одном условии: правосла­вие ( для новых русских татар и претендентов в другие коренные мусульманские народы - ислам), обязатель­ный русский язык, русская культура, воспитание в себе русского человека. Не хочешь становиться