Исобель вытаскивает еще одну карту. Две чаши опять.
— Это чувства, — говорит она. — Глубокое чувство, но ты лишь на его побережье, все еще близко к поверхности, в то время как оно ждет, чтобы затащить тебя глубже.
— Интересно, — замечает Селия.
— То, что я могу четко видеть, оно не хорошее или плохое, оно… интенсивное, насыщенное. — Исобель немного перекладывает карты вокруг, Маг и Жрица окружены огненными жезлами и чашами слез. Потрескивание камина рядом с ними смешивается с дождем, барабанящим по окнам. — Это само себе противоречит, — говорит она через минуту. — Это словно любовь и потеря одновременно, что-то вроде сладкой боли.
— Что ж, звучит как нечто весьма отдаленное, — сухо говорит Селия, а Исобель улыбается, переводя взгляд с карт на Селию, но ничего не может прочитать на ее лице.
— Прости, что не могу сказать более конкретно, — говорит она. — Если я пойму что-то позже, я скажу тебе. Просто иногда мне требуется какое-то время, чтобы истолковать их. Эти же… не то, чтобы непонятны, но они в сложном сочетании, что дает множество вариаций для объяснения.
— Не стоит извиняться. Не скажу, что страшно удивлена. И спасибо тебе, я очень признательна за твое толкование.
Селия меняет тему разговора, хотя карты все еще лежат на столе и Исобель не убирает их. Они обсуждают что-то еще незначительное, пока Селия не уверяет, что ей пора возвращаться в цирк.
— По крайней мере подожди пока прекратиться дождь, — возражает Исобель.
— Я и так отняла у тебя достаточно времени, а дождь — это всего лишь дождь. Надеюсь, что тот, кого ты ждала, вернется.
— Сомневаюсь на счет этого, но спасибо. И благодарю за то, что составила мне компанию.
— Мне это было приятно, — говорит Селия, вставая из-за стола и доставая перчатки. Она с легкостью проходит сквозь переполненное кафе, вытаскивает зонт с темной ручки из стойки у двери и машет Исобель перед тем, как выйти под проливной дождь, чтобы вернуться в цирк.
Исобель немного передвигает карты на столе. Она не лгала, это точно. Она не может лгать, гадая на картах. Факт состязания очевиден, как и все то, что с ним связано — прошлое и будущее.
В тоже время все выглядит так, что толкование подходит больше для цирка, чем для Селии, но все настолько эмоционально, что детали не преобладают. Исобель собирает карты и кладет их обратно в колоду. Le Bateleur опять появляется сверху, когда она их тасует и она хмурится, глядя на карту, после чего обводит взглядом кафе. Несмотря на то, что у некоторых посетителей есть котелки, она не находит того, кого ищет.
Она тасует карты до тех пор, пока Маг не исчезает в глубине колоды, а потом убирает ее прочь, возвращаясь к своей книге, чтобы переждать дождь в одиночестве.
Снаружи льет дождь, на улице темно и безлюдно, светящиеся окна бросают свет на улицу. Не смотря на жуткий ветер, не так уж и холодно, как ожидала Селия.
Она не умеет читать карты Таро достаточно хорошо, потому что у них всегда очень много вариантов, очень много значений. Но как только Исобель указала на конкретные моменты, она смогла увидеть непростые эмоции, предстоящее откровение. Она не знает, что с этим делать, но, несмотря на свой скептицизм, она надеется, что скоро узнает, кто ее противник.
Она все еще думает о картах, пока идет, но медленно до нее доходит, что она почти согрелась. По крайней мере, ей тепло, если и не теплее, чем было, когда она сидела у камина с Исобель. Более того, ее одежда все еще сухая. Ее жакет, ее перчатки, даже подол ее платья. На нее не упала ни одна капля дождя, хотя он и продолжает лить, а ветер задувает во всевозможных направлениях. Капли отскакивают от луж и разлетаются в стороны, но Селия не чувствует ни одной из них. Даже ее ботинки и те нисколько не намокли.
Когда Селия подходит к площади, она останавливается возле возвышающихся астрономических часов, где вытесанные апостолы, несмотря на погоду, появляются строго в свое определенное время.
Она неподвижно стоит под ливнем. Дождь льет так сильно, что она вряд ли может видеть больше, чем на несколько шагов вперед, но при этом она остается сухой и ей тепло. Она вытягивает перед собой руку, высовывая ее осторожно из-под зонта, но ни единой капли не падает на нее. Те капли, что подлетают к ней, внезапно меняют направление перед тем, как упасть на перчатку, отскакивая, словно она окружена чем-то невидимым и непроницаемым.
И в это время для Селии становится, очевидно, что зонтик, который она держит, не её.
— Извините, мисс Боуэн, — окликает ее голос, раздавшийся из дождя и унесшийся вниз по улице. Она узнает голос еще до того, как оборачивается и видит Марко, стоящего позади нее, полностью промокшего, с каплями, стекающими с его котелка, надвинутого на лоб. В руке он держит точно такой же черный зонт, как и у нее. — Полагаю, у Вас мой зонт, — говорит он почти задыхаясь, но на его лице блуждает улыбка больше похожая на волчий оскал, чем на смущение.
Селия смотри на него с удивлением. С начала она гадает, что же помощник Чандреша делает в Праге, ведь она никогда не встречала его за пределами Лондона. Потом встает вопрос, как он может владеть подобным зонтом.
Пока она смущенная смотрит на него, кусочки паззла начинают складываться воедино. Она вспоминает каждую встречу с этим молодым человеком, стоящим рядом с ней под дождем, вспоминает расстройство, которое он выказал на ее прослушивании, комментарии, которые она читала и прошедшие годы мельком брошенных взглядов — не более, чем игривый флирт.
И постоянное ощущение, что его нет, настолько он хорошо сливался с окружающей обстановкой, что она почти забывала о его присутствии. Прежде она думала, что это признак очень хорошего помощника, никогда не задумываясь о том, как обманчива может быть внешность.
Она внезапно чувствует себя идиоткой, учитывая, что он-то как раз и может быть ее соперником. А потом Селия начинает хохотать, жизнерадостным смехом, который очень гармонирует с дождем. На губах Марко играет улыбка, когда он смотрит на нее, моргая, чтобы стряхнуть воду с ресниц.
Когда Селия успокаивается, она приседает в низком, безупречном реверансе. Она отдает ему его зонт, вскрикнув, потому что дождь попадает на нее, когда ее пальцы отпускают рукоять зонта. Марко отдает ей точно такой же зонт.
— Примите мои самые искренние извинения, — говорит она, а веселые огоньки все еще пляшут в ее глазах.
— Я бы очень хотел поговорить с Вами, если бы Вы согласились присоединиться ко мне за бокалом вина, — говорит Марко.
Его котелок уже сухой, в то время как сам он тщетно пытается прикрыть зонтом их обоих. Ветер закручивает темные кудри Селии мокрыми прядями вокруг ее лица, в то время как она смотрит ему в глаза, а капли дождя на его ресницах испаряются.
Долгие годы ожидания и вот встреча с соперником. Не такая, как она ожидала. Она думала, что ее соперником станет кто-то, кого она знает. Кто-то из цирка, а не за его пределами.
У нее так много вопросов, так много вещей, которые она хотела бы обсудить, несмотря на то, что ее отец постоянно был против ее встреч с соперником. Но в тоже время она осознала внезапность разоблачения, понимая, что Марко-то все знал давно. Знал, когда открывал ей дверь или относил записи Чандрешу. Знал, когда каждый раз смотрел на нее с замешательством, как сейчас, своими ярко-зелеными глазами.
Тем не менее, это заманчивое предложение. Возможно, если бы она не так промокла под дождем, она приняла бы его.
— Конечно, Вы бы хотели, — говорит Селия, улыбаясь Марко в ответ. — Может, в другой раз.
Она с трудом открывает свой зонт, и в то время, как его купол покачивается, она и ее зонт исчезают, оставляя лишь капли, падающие на пустой тротуар. Стоя одиноко под дождем, Марко рассматривает некоторое время то место, где только что стояла Селия, перед тем как уходит в ночь.
Вывеска гласит:
