Наслаждайся оставшимся временем, пока открыт цирк.
— Непременно, — говорит Бэйли. Он стает и идет к занавесу. Он доходит до бус, останавливается и оборачивается. — Как Вас зовут? — спрашивает он гадалку.
— Знаете, не уверена, что кто-либо из моих клиентов задавал мне такой вопрос, — говорит она. — Меня зовут Исобель.
— Было приятно познакомиться с Вами, Исобель, — говорит Бэйли.
— Мне тоже было приятно с Вами познакомиться, Бэйли, — говорит Исобель. — И когда Вы выйдете, думаю, Вам захочется пойти по тропинке, идущей направо, — добавляет она. Бэйли кивает и отворачивается, пробираясь сквозь нити бус во все еще пустой коридор. Бусины уже звучат не так громко, а когда они затихают, вокруг становится тихо и спокойно, словно и нет здесь другой комнаты позади них, нет никакой гадалки, сидящей за столом.
Бэйли чувствует себя странно неловко. Как будто он ближе к земле, но в тоже время выше. Его заботы о будущем уже не лежат на нем тяжелым грузом, каким были до того, как он вошел в шатер, он поворачивает направо и идет вниз по извилистой тропинке, вьющейся между полосатыми шатрами.
Волшебник на Дереве
Комнаты, скрытые позади множества шатров Le Cirque des Reves резко контрастируют с черно-белым шапито. Изобилием цвета. Теплыми, яркими янтарным лампами.
Пространство охраняемое близнецами Мюррей особенно рьяно. Калейдоскоп цветов, пылающий алым, коралловым и канареечным, так что вся комната часто оказывается будто охваченная пламенем, усеянная пушистыми котятами черными, как сажа и яркими, как искры.
Иногда предлагается отослать близнецов в школу-интернат, чтобы те получили надлежащее образование, но их родители настаивают на том, что они узнают больше о жизни в такой разношерстной компании и путешествий по миру, чем они будут просиживать целыми днями за школьной партой и книгами.
Близнецы больше всех довольны сложившемуся положению вещей, от случая к случаю занимаясь по всевозможным школьным предметам и читая каждую книгу, попадающуюся им под руки, которые чаще всего после прочтения оказываются в кованой колыбельке, потому как ребятня не желает расставаться с ними после того, как давно уже переросли и книги и люльку.
Им известен каждый дюйм цирка, они с легкостью перемещались от цветного к черному. И там и там чувствуя себя уютно.
Сегодня вечером они сидят в полосатом шатре, установленным под довольно большим деревом без листвы с черными ветками. В этот поздний час нет посетителей, задерживающихся в данном конкретном шатре, и маловероятно, что кто-нибудь из зрителей шапито наткнется на него в оставшиеся часы до рассвета.
Близнецы Мюррей, опираясь на массивный ствол, потягивают из дымящихся чашек горячий сидр. Она закончили со своими выступлениями на этот вечер, и могут провести оставшиеся часы до рассвета, как им заблагорассудится.
— Хочешь чего-нибудь почитать? — спрашивает Виджет сестру. — Мы могли бы прогуляться, на улице не очень-то и холодно. — Он вынимает свои карманные часы из пальто, чтобы взглянуть на время. — К тому же, не так уж и поздно, — добавляет он, однако определение понятия поздно, многие скорее сочли бы за довольно ранее время суток.
Поппета кусает губу и на мгновение задумывается, прежде чем ответить.
— Нет, — говорит она. — В прошлый раз все было таким красным и сбивающим с толку. Думаю, что, возможно, мне следует немного подождать, прежде чем попробовать вновь.
— Красным и сбивающим с толку?
Поппета кивает.
— Это была куча всякой всячины, которая накладывается друг на друга, — объясняет она. — Огонь и нечто красное, но всё это не одновременно. Мужчина, не отбрасывающий тень. Такое ощущение, что все рассыпалось или запуталось, словно котята спутали всю пряжу, и ты больше не можешь найти ни начало, ни конец.
— Ты рассказала об этом Селии? — спрашивает Виджет.
— Пока нет, — отвечает Поппета. — Мне не нравится рассказывать ей о вещах, в которых нет никакого смысла. В большинстве своем, рано или поздно, все приобретает свой смысл.
— Верно, — соглашается Виджет.
— О, и еще одно, — говорит Поппета. — Скоро у нас появится компания. Я тоже это видела среди прочего. Правда не знаю, видела ли я это до той ерунды или после, или где-то между.
— Ты видишь, кто это? — спрашивает Виджет.
— Нет, — просто отвечает Поппета.
Виджет не удивлен.
— А что это было за красное? — спрашивает он сестру. — Можешь сказать?
Поппета, вспоминая, закрывает свои глаза.
— Похоже на краску, — говорит она.
Виджет поворачивается, чтобы взглянуть на неё.
— На краску? — переспрашивает он.
— Как будто краску разлили по земле, — отвечает Поппета. Она вновь закрывает глаза, но тут же их открывает. — Темно-красная. Всё так запуталось, да я и, по правде говоря, не очень-то люблю красный цвет, когда я увидела этот цвет, он отозвался болью в голове. Часть, касающаяся появления компании, значительно приятнее.
— Копания — это здорово, — говорит Виджет. — Ты знаешь, когда она появится?
Поппета качает головой.
— Какая-та компания появится в ближайшие время. Другая еще не скоро. — Они какое-то время сидят тихо, потягивая сидр, прислонившись к стволу дерева. — Пожалуйста, расскажи мне что-нибудь, — просит Попета спустя какое-то время.
— Что именно? — спрашивает Виджет.
Он всегда спрашивает, давая ей возможность самой решить, даже, если у него уже есть одна история на уме. Только привилегированные или особая аудитория получают такое право.
— Сказку о дереве, — говорит Поппета, глядя вверх, сквозь извилистые черные ветви над ними.
Виджет делает паузу, прежде чем начать, позволяя шатру с деревом погрузиться в тишину, такой своеобразный пролог, пока Поппета терпеливо ждет.
— Тайны и секреты обладают силой и властью, — начинает Виджет. — И эти сила и власть истощаются, покуда секреты хранятся кем-то одним, тогда они будут в целости и сохранности. Обмен секретами, настоящими секретами, важными, еще с кем-то, пусть это даже будет всего один человек, изменит их. Записывая их, можно только сделать еще хуже, потому как неизвестно, сколько пар глаз их видели на бумаге, независимо от того, насколько осторожным вы с этим старались быть. Так что самый лучший способ хранить свои тайны при себе, если они у Вас есть, для своего же блага, и они останутся только Вашими секретами и ни чьими больше. Вот отчасти почему в мире сегодня гораздо меньше магии. Магия это тайна, а тайны обладают магией, в конце концов, десятилетия за десятилетиями, изучение и передача его другим, всё ухудшило. Записи о магии в необычных книгах, которые со временем становятся скопищем пыли, уменьшило силу волшебства. Вот так по крупицам волшебство и теряло своё могущество. Это было неизбежно, возможно, но преодолимо. Все совершают ошибки. Величайший волшебник в истории совершил ошибку, поделившись своими секретами. Его секреты были и магическими и важными, таким образом, он совершил очень серьезную ошибку. Он рассказал их девушке. Она была юна, умна и красива…
Поппета шмыгает носом в свою чашку, Виджет замолкает.
