— А мы тут псалмы поем и беса изгоняем, — Селина прижимала ножницы к шее жертвы.
— Но мне с ней не справиться!
— Понятно! Матушка подобрала с пола ремешки и связала вампиршу.
Скоро монастырь встанет на утреннюю службу, а я так и не решила, что нам с ней делать! — Матушка Изольда взяла плеть и стала обрабатывать спину Вампирши.
Роли изменились. Баобхан-сит кричала, а матушка Изольда била и била.
«Как же хорошо она ведет себя под плеткой!»
— На, матушка передала плеть Селине, — скажи и ей несколько слов!
Дважды просить не пришлось. Теперь Селина начала бить свою мучительницу. Пленница, не переставая, кричала.
— Ради бога, дайте мне отдохнуть! Я больше не могу. — Сказала паломница.
— Бога она вспомнила! — Матушка Изольда села, потирая ушибленное колено. — Селина, продолжай!
— Нет!!!!!!!! — Кричала вампирша, когда Селина продолжала избивать спину ягодицы, потерявшие всякий привлекательно белый вид.
— Что неужели вампирше бывает больно? — Спросила монашка, отбросив плеть и играясь с изуродованной попкой. — Vel maybe an Quisque palus?[263]
«Это не папины розги! Ой!» — Вампирша захлебнулась криком и лежала почти без чувств.
— Domine, miserere mei! Peccavi, Dominus![264] — Молилась матушка Изольда. — Хватит! А на кол может только инквизиция сажать! А это такие расходы монастырю…
Принеси святой воды и облей ее!
— Пощадите! — измученная вампирша, очнувшись от холодной волы, плакала как самая обычная женщина, отведавшая плетки. — У меня в ушах изумрудные серьги! Они будут приношением в обитель!
— Да? — Матушка с силой потянула измученную женщину за уши и оценила качество крупных камней превосходной огранки, и сердце ее стало смягчаться. — В конце концов, греха убийства здесь не было! И без волос она лишена своей силы… если не всей, то большей ее части! Вызвать судью — серьги уйдут в казну! Но ты дашь слово, что немедленно покинешь и наш монастырь и Англию! И пешком! Твою пони уже взял в жены нам монастырский Моррис!
— Даю!
— Ну, тогда одевайся! — матушка ловко вынула серьги из ужей измученной женщины. — Дарственную на пони тебе подпишет сестра привратница! А это тебе! Матушка дала глотнуть микстуры грешного аптекаря Авраама. До утренней молитвы, чтобы и духу твоего не было в монастыре!
Баобхан О’Сит повезло: ее взялся подвести местный крестьянин. После порки, устроенной матушкой Изольдой и Селиной она не могла сама двигаться: каждый шаг напоминал о монастырской плетке.
Итогом этой истории было искреннее раскаяние и покаяние грешной Селины.
— Ego confiteor![265] Монашка молилась, преклонив колени перед распятием. То, что не смогла сделать матушка Изольда с помощью экзорцизма — сделала вампирша. Девушка отвернулась от сил Ада и стала на путь служения добра.[266]
1
Большие по тем временам деньги. Например: обед с пивом и ночлег на постоялом дворе стоили два пенса — Прим. перев.
2
В те времена крестовых походов не было, но злая судьба носила рыцарей по всему свету. — Примечание перев.
3
Твое здоровье, милочка. — Франц.
4
Малютка. — Франц.
5
Не стыдись полюбить служанку… Лат.
6
Моя красотка. — Франц.
7
Это один из вариантов старинной английской баллады. Автор не известен — Прим. перев.
8
Мартин не знал, что поимел в трактире красавицу Елену, впоследствии любимую наложницу своего короля Генриха VII, который в этом трактире пил горькую после смерти от родов своей жены Елизаветы и нашел утешение в объятиях плясуньи. — Прим. перев.
9
