— Я преподнесу ему, — сказала прислуживающая дама.
Накатада взял большую чашу с вином и преподнёс её Масаёри:
— В бухте Мия на отмель
Журавлёнок спустился.
Хочу, чтобы всё поглядели.
Как стремятся к нему
Белые волны.[49]
Масаёри сложил:
— Если будешь стареть
С птенцом, что на отмель
Сегодня спустился,
Берег спокойный
Ты без сомненья узришь.
Он передал чашу Канэмаса, и тот, взяв её, произнёс:
— Тысячу лет проживёт
Птенец, что на отмель спустился.
Но сколько тысячелетий
Отпущено журавлёнку, что ныне
Из скорлупы на свет появился?[50] -
и передал чашу Тадаясу.
Канэмаса громко воскликнул:
— Накатада, принеси ещё вина.
— Очень мне завидно, — сказал Четвёртый принц.[51]
— Если мне так славно… — ответил Накатада. Канэмаса засмеялся и произнёс ‹…›
Выпили ещё по одному разу. Чашу поднесли принцессе, и она сложила:
— Едва появившись на свет,
Жизнь в тысячу лет
Пред собою видит птенец.
Но сколько же лет
Он в яйце оставался?
Четвёртый принц сложил:
— Ещё находясь в яйце,
Знал о том
Журавлёнок,
Что жизнь в тысячу лет
Ему прожить предстоит.
Шестой принц произнёс:
— Каким далёким
Кажется путь
В тысячу лет,
Что перед птенцом
Открылся.
Восьмой принц сказал:
— Сколько раз предстоит
Увидеть птенцу,
Как будут мутнеть
Светлые воды потока,
Как мутные будут светлеть![52]
Заместитель второго советника министра сложил:
— Струится светлый поток,
Но не уносит
Ту тысячу лет,
Что в светлой глуби
Ждёт, журавль, тебя!
Старший ревизор Левой канцелярии произнёс:
— Долгою ночью, от инея белой,
Смогу ли восстать,
Чтобы увидеть,
Будешь ли вправду
Жить ты тысячу лет?
Советник сайсё, бывший в то же время вторым военачальником Личной императорской охраны,
