– Эй, ночной, бутылочку. – В ресторане появился Жертва.
– Гуляешь, значит?
– Сколько той жизни, Клоков? – Он махнул рукой, пристроил бутылку за пояс, выпустил рубашку и неожиданно озабоченно зашептал. – Бичевка, слышь, подсела. Я с ней договорился, чтоб отработала. Мужики за огнем придут, ты уж намекни, мол, есть гражданочка лет тридцати, при полном параде, недорого и с гарантией. Тебе – комиссионные натурой.
– А гарантия чего СПИда или триппера?
– Заходи, узнаешь.
Нашел сводню, деловой, возмущался про себя ночной, налегая на «шарманку». Вчера дрожал, как мышь под веником, а сегодня аклимался, публичный дом открыл.
Василий вспомнил, как однажды позарился на легкое развлечение. Ресторан тогда бросил, чуть не обокрали. Вот так же, как сегодня, пришел проводник, взял бутылку водки и пригласил «расслабиться». Он сидел, скучал и из любопытства решил пойти. В плацкарте, где бичевка «выдавала по высшему классу», проводники пили водку и громко обсуждали гостью. Клоков тихо подсел с краю, слушал, снисходительно улыбался и ненароком бросал незаметные взгляды на закрытое проводницкое купе. Неожиданно дверь отъехала и раскрасневшийся парень бодро выкрикнул, – следующий! – Вася, уступаем, вне очереди, – уважительно закивали ребята и стали дружно подталкивать его в купе.
На суконном одеяле, накинутом поверх голого матраца, в тусклом свете ночника, жадно затягиваясь сигаретой, лежала обнаженная молодая женщина. – Момент, – тихо прозвучал хриплый голос, и она опять несколько раз приложилась к сигарете. Клоков поморщился от духоты и неприятного запаха, но не вышел. Загорелое, обнаженное тело с маленькими упругими грудями влекло.
– Ну?
В подобной ситуации он оказался впервые и слегка растерялся.
– Не напрягайся, ложись.
Василий не шелохнулся. Женщина качнулась к нему, расстегнула брюки, расправилась с бельем и припала горячими губами к промежности. «Ласка» длилась недолго. Откинувшись к стене, бичевка торопливо взяла еще дымящийся окурок и с наслаждением затянулась. – Следующего кликни. – Хорошо, – машинально кивнул Клоков. Выйдя, глухо выдавил. – Прошу! – И жестом показал на дверь, а сам подумал, – вот, дурень и нахрена она мне нужна была?
– С тебя трешник, – толкнул его в бок хозяин вагона.
– За что?
– Обижаешь, за смак, – дружно откликнулась компания.
Его потом долго угнетало чувство униженности. Спустя время, он подумал. – Для нее мужики как очередная сигарета, несколько затяжек и в мусор. В сущности, не ее «поимели», а она всех использовала.
От неприятных мыслей отвлекли проводники.
– Налей-ка, Васек, выпьем за здоровье милых дам, и о своем не забудем.
– У Жертвы развлекались? Есть сомнения?
– Все под Богом ходим. А девка стоящая. Но не повезет, есть отличный врач. Два укола и здоров! Ты, Васек, не бойся, сходи, расслабься.
– Нет уж, спасибо, – подумал Василий. – Лучше после работы приму душ и к Ларику. – От приятных мыслей ручка «шарманки» завертелась быстрее.
Утро выдалось прекрасное, солнечное. После душа Клоков постирал белье. Одну пару повесил сушить, другую – надел на себя. Тонкая, влажная ткань облегала тело, холодила, бодрила. По пути к Ларисе навестил Василису. Она разлеглась в купе, на столике, покрытом накрахмаленной салфеткой. На вытянутых лапах покоилась голова, раскосые глаза были слегка прищурены. Шерсть гладкая, блестящая. Никаких последствий «несчастного случая» не осталось.
– Ой, Вася! – Настя растерянно остановилась на пороге с подносом.
Василий подсунул под нос кошке принесенные «яства». Та, обнюхав деликатесы, нехотя прихватила ветчину.
– Не хочет, – я ее кормила. Баба Клава рыбки копченой принесла, а девочки сальца и кусочек курочки. Она отвернулась к окну, уткнулась лицом в пышную шубку Василисы. – Клоков осторожно прикрыв двери, вышел.
Лариса и баба Клава встретили его как дорогого гостя. Лариса захлопотала, накрывая на стол. Баба Клава пристала с расспросами, «как кошка мужиков гоняла» и хохотала до слез. Несколько раз наведывались пассажиры, узнать будет ли чай?
– Будет вам и чай, и кофе с какавой, подождите, не видите у нас производственное совещание, – утирая полной рукой слезинки, строго отчитывала их она.
– Давайте к столу, – пригласила Лариса.
– И то правда, чего время терять? Мне чай раздавать, и вам кое-что успеть надо. – Баба Клава подмигнула ночному.
В гостях Василий уснул, а когда проснулся, ощутил, что в первый раз за много дней и ночей, выспался. Лариса лежала рядом, слегка свесившись с узкой полки. Он посмотрел в чуть приоткрытые глаза и, с нежностью прикоснувшись губами к виску, осторожно выбрался из постели.
Глава 36
В ресторане Юрий Антонович сосредоточенно слушал приемник. Лицо его от натуги покраснело, глаза сузились. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, вытянув шею, пританцовывал Чернушка, настырно повторяя, – ну, Антоныч, что там?
– Как дела? – Осторожно поинтересовался Василий, подойдя к людям.
– Горбатый тырындит, пургу гонит, лапшу на уши вешает, – ответила Юлька, а какой-то пассажир пояснил, – внеочередной пленум ЦК КПСС, выступает товарищ Горбачев.
Но о чем говорил генеральный секретарь, никто не знал.
Неожиданно Юрий Антонович отшатнулся от опущенной оконной фрамуги, медленно обвел взглядом присутствующих. Фуражка петушиным гребнем торчала на его большой голове, огромный живот вздыбился от глубокого вздоха. Он медленно произнес деревянным, но торжественным голосом.
– Горбачев Михаил Сергеевич добровольно снял с себя полномочия генерального секретаря и распустил коммунистическую партию. – Безвольно опустив руки, он кулем упал на стул. Его красивые, как сливы, глаза выражали беспомощность и растерянность, лицо покрылось пунцовыми пятнами.
– Кто распустил? Как снял полномочия? – Загомонили все разом.
– Не может такого быть! – Закричал директор, схватил приемник и высунулся в окно.
– Может, – звоном медной тарелки раздался голос Морозовой. – Это заранее спланировано в Америке, в ЦРУ. Путч – провокация, цель которой обесчестить нашу партию. Горбачев не имеет ни прав, ни полномочий распускать партию. Это компетенция съезда. – Она перевела дух. Ее хрупкая фигурка качалась от напряжения, но лицо светилось суровой страстью. – Юрий Антонович, что же вы бездействуете? Срочно собирайте закрытое партийное собрание. Мы обязаны немедленно дать отпор провокатору Горбачеву. Промедление – смерти подобно.
Вперед вышел коренастый мужчина среднего роста. – Товарищи! Собрание должно быть открытым, а не закрытым. Мы не можем пренебрегать сочувствующими массами.
– Нет, – вклинился еще один оратор. – Сначала закрытое, а когда придем к единому решению, привлечем сочувствующих.
– Юрий Антонович, – Морозова сжала крутое плечо начальника своими птичьими ручками, – что же вы молчите, вы же здесь представитель Советской власти.
– Да очнитесь вы, ебенть, – Генерал освободился от цепких пальцев. – Открытое, закрытое, кому оно нужно ваше собрание? Все решено и подписано.
– Нет, – истерично закричала Морозова, – решают рядовые члены партии. А если вы самоустраняетесь, прошу товарищей коммунистов объявить всем членам КПСС об экстренном собрании в ресторане. Повестка дня – отпор провокаторам. Я сяду писать проект постановления.
Несколько человек увлеченно рванулись по составу.
Но неожиданно вышел Чернушка.
