Володя, кряхтя и сетуя, поднялся. – Последний замес для бификов, – он подхватил кастрюлю с фаршем. – А у меня ни единого яйца нет, на чем они держаться будут, ума не приложу.
– Значит, – зевнул Василий, – когда меня спросят как свидетеля, мне придется сказать, что фарш был без яиц.
– Придется, – Володя тоже зевнул, – только не надейся проканать свидетелем. Тебя осудят за сокрытие улик.
Начался утренний «ход» писателей. Василий повторял, – сам бы рад, но нет ни капельки, только коньяк и шампанское. – Ему действительно было досадно.
Пришел Чернушка.
– Сергей Николаевич, я могу вам долг вернуть до конца.
– Тебя это не придавит?
– Нет, лучше отдать, пока есть.
– А что, хорошо мы съездили, – он поднял руку, потирая большой и указательный палец. Я даже кассу не подбил, так заторговался, как в чаду был. – Чернушка вывалил на стол деньги из сейфа. – Видишь, – с гордостью сказал он, любуясь холмиком купюр.
В этот момент в зал вошла бледная, растерянная, с пунцовыми пятнами на щеках Юлька. За ней вереницей тянулись незнакомые люди.
– Где ДВР, – не останавливаясь, выкрикнул пожилой мужчина. Он деловито уселся напротив директора и положил на стол дипломат, подвинув деньги.
– Я – директор, – Чернушка машинально прикрыл горку купюр руками.
– Отлично, проверка! – Мужчина достал удостоверение, лист с предписанием и передал Велосипеду. – Это что? – Он кивнул на деньги, – касса?
– Не только, здесь еще и деньги сотрудников, – заикаясь, нашелся Сергей Николаевич.
– Разве вы не знаете, что личные деньги нельзя хранить с государственными? Отлично, разберемся, отойдите в сторону. Ну где же шеф? – Гость покрутил седенькой головкой. – Вы? – Кинул взгляд на Василия. – Нет, я ночной сторож.
– Отлично, пригласите шефа. – Он говорил, ни на кого не глядя, будто отдавая приказания. – Начнем работать? Что вы за них ухватились? – Мужчина взглянул на директора и едва заметно улыбнулся. – Как ваше имя отчество?
– Сергей Николаевич, – сдавленно прохрипел Чернушка, не отпуская деньги.
– Вера Николаевна, – проверяющий окликнул полную пожилую женщину. Документация у меня, можете приступать. Наш бухгалтер, познакомитесь Сергей Николаевич. Кстати, это ваша официантка? Поймали на обсчете, а продукцию кухни взяли на анализ.
Вошел Николай под охраной молодого человека в очках. – У этого официанта-разносчика по заборному листу числится сорок порций бифштексов с яйцом, – начал очкарик, – в наличии – ни одного, и ни копейки денег. Говорит, что бифштексы продал, а деньги потерял.
– Отлично, поработайте с ним.
Незнакомые люди появились настолько неожиданно, что Василию показалось, будто вспыхнул экран и завертелся какой-то фильм, где главными действующими лицами были копавшиеся проверяющие, а он оказался в зале случайным зрителем.
– Где же, наконец, ваш шеф-повар?
– Васыль, – простонал Велосипед, – Захаровну.
Василий вошел в купе. На постели сидела Андонида Захаровна, а баба Ганя в «спинджаке» с высокими наградами прилаживала своей начальнице белую накрахмаленную наколку на голове.
– Иду, – тихо произнесла шеф.
– Там, – Василий запнулся, почувствовав, что голос его сел.
– Знаю, Петровна предупредила, – спокойно ответила Захаровна, и они втроем потянулись в ресторан.
– А вот и наш шеф-повар Антонина Захаровна, – бодро объявил директор.
Василий заметил, что цвет лица у него стал прежним, движения приобрели уверенность, четкость, речь стала быстрой, многословной. Он что-то любезно показывал бухгалтеру, шурша накладными, фактурами и ордерочками.
Антонида Захаровна слегка поклонилась.
– Отлично, начнем снимать остатки или сначала проверим документацию?
– Мне все равно, – Антонида Захаровна передала ему папку.
Из-за ее спины вышла баба Ганя.
– Здоровеньки булы, – с достоинством произнесла она.
– Здравствуйте, – растерянно вразнобой ответили гости и уставились на нее с изумлением.
Баба Ганя медленно направилась к Морозовой, которая стояла поодаль от комиссии и следила за ними с напряженностью сторожевой собаки.
– Это наш коллектив, – громко и просто сказал директор. – Посудница Морозова Елизавета Валерьяновна. В прошлом лучший ДВР треста, пятьдесят лет в партии. Баба Ганя, извините, Галина Федотьевна Шелест, – рабочая кухни и ночной сторож Клоков Василий Анатольевич.
– Рабочая кухни? – Главный украдкой ощупал глазами бабу Ганю.
Проверка длилась недолго. Не прошло и двух часов, как члены комиссии сложили свои дипломаты, вручили директору копии актов и, вежливо попрощавшись, вышли на последней станции перед Москвой. За ними шумной толпой рассыпались по платформе цыгане.
– Товарищи, друзья! Только что мы пережили ужасную бомбежку, но мы живы. Народный контроль вышел на удачу, и надо же было такому случиться – напал на нас.
– Шальная пуля хуже снайперской, – заметил Володя.
– И то правда, хотя не каждая пуля в лоб, Володечка. Ладно, суп отдельно, мухи отдельно. Захаровна, я же вас как человека просил перед Москвой никакой рубки. А теперь ваши бифики на анализ поволокли.
– Пусть проверяют, я в своей продукции уверена, правда, Володя?
Повар с кислой миной кивнул головой и украдкой подмигнул Василию.
– А недостача?
– Вы забыли? Дырка, я же выехала с дыркой по милости склада.
– Ну, вы будто первый раз замужем. Не могли из своих покрыть? Случайно накладную им не написали, что не получили продукцию со склада? – Ехидно сострил директор.
– За кого вы меня держите? – Обиделась Антонида Захаровна. – У меня все тютелька в тютельку, все по нулям, даже специи списаны, только дырка.
– Хорошо, Захаровна, разберусь. Кукушкина, как тебя-то угораздило обсчитать народных контроллеров? Их же за версту видно. Теперь Николай, – он повернулся к Студенту, который спрятался за спину повара.
– Объясни, куда ты дел выручку? Представляете, его накрыли, проверили, по заборному листу пятьдесят бифштексов, все проданы, а в наличии две порции, остальная выручка где?
Николай краснел, мялся, наконец, признался.
Меня проводники предупредили, что подсели подозрительные люди.
– Нас ни одна тварь не предупредила, – взорвался директор. – Ну и что дальше?
– Я бифики выбросил между переходными площадками. Перевернул корзину и вниз.
– Молодец! – В один голос выпалили директор и Антонида Захаровна. Чернушка вскочил с места. – Вот это я понимаю, акция. Вот, учитесь. Чекловек без году неделя в торговле, а смякитил, что к чему. Одним словом, молодец, студент.
Морозова кашлянула, тихонечко поднялась и, не произнеся ни слова, пошла в посудомойку, неслышно прикрыв дверь.
– Дорогие мои, лучше всех подействовала на проверяющих баба Ганя. – Директор протяну ей руки. – Вы наша защита и опора. – Этот их главный, как вас увидел, чуть в штаны не наклал. Если бы не баба Ганя могли бы хорошо нас погреть. А так, – он достал банку с бификами, – держите свое добро, Захаровна, и кланяйтесь в ножки своей подчиненной. Вернули мне продукцию, вернули. Конечно, они кое-какие бумаги все-таки накатали, но в основном на Юльку. Но ты Кукушкина не дрейфь, я этим займусь. Так что идите все
