тюрьма. В этом списке вы, господа, стоите на первом месте...
Белосельцев смотрел на магнатов и видел, как они напуганы. Как побледнел и осунулся Астрос, утратив наглость и лоск. Как прижал локти к худым бокам Зарецкий, втиснул голову в сутулые плечи, желая стать меньше, юркнуть, как белка, в какую-нибудь щель или трещину, шмыгнуть, как полевая мышь, в корни травы. При всей разнице их обличий они вдруг стали похожи. На них выступили признаки глубинного сходства. Одинаковое устройство укороченных, срезанных вниз ушей. Пропорции черепа. Конфигурация носа и губ. Но главное, что их роднило, – это глубинные тревога и затаенность, проступившие сквозь внешнюю пылкость и экспансивность, словно грунтовые воды, которые просачиваются сквозь асфальтированную землю, покрывают сыростью нарядные лепные фасады. И в этой затаенной тревоге были страх, стремление стушеваться и исчезнуть и одновременно беспощадная ярость, готовность защищаться, истребить источник угрозы.
Белосельцев поражался беспроигрышным приемом, которым пользовался Гречишников, устанавливая свою власть над магнатами, взывая к древнему инстинкту «гонимого еврея», пробуждая в них смесь реликтового ужаса и реликтовой ярости, которые делали их психику беззащитной и управляемой.
– Нам представляется, что силы, двигающие Избранника в Кремль, принадлежат к полумифическому, глубоко законспирированному Русскому ордену, созданному Сталиным накануне войны в предощущении великих испытаний, как закрытой, надпартийной силе, в задачу которой входило преобразование коммунистической интернациональной империи в русскую великодержавную монархию со всеми атрибутами традиционной царской России. Смерть Сталина, приход Хрущева, развернувшего совсем иную, антисталинскую политику, оставили Русский орден в глубоком подполье, что позволило ему пережить перестройку и крах коммунизма. Теперь, когда российское общество предельно ослаблено, этот Орден выходит на поверхность, выдвигает своего представителя – Избранника. Именно это и заставило нас пригласить в Фонд вас, самых талантливых и дееспособных представителей новой России, чтобы побудить вас объединиться, сообща поставить заслон на пути Избранника.
Гречишников умолк, твердый, суровый, ведающий, давая время сказанному погрузиться в умы побледневших магнатов. Их лица казались теперь двумя одинаковыми белыми чашами, заполненными прозрачным огненным страхом.
Белосельцев понимал, что ловушка искусно поставлена, в нее вел один-единственный ход, и два драгоценных пушных зверя, гонимые страхом, должны в нее угодить.
– Я чувствовал, что его кто-то опекает и двигает. – Зарецкий мучительно думал, и эта мука сморщила его желтый лоб, образовав из морщин желтую звезду Давида. – Когда я общался с ним, руководил его действиями, мне всегда казалось, что он пропускает сквозь себя мои наставления, как стекло пропускает свет. Наша комбинация с Дагестаном казалась безупречной, должна была резко усилить Премьера, обеспечить ему роль преемника. По моим наущениям Дочь постоянно беседовала с Истуканом, внушала ему мои мысли. Но, должно быть, утратила влияние на отца. Кто-то неизвестный работает с Истуканом, влияет на его раскисшие, больные мозги. Переигрывает нас. Эта ужасная сцена в театре, когда публично был уничтожен Премьер, – кто там скрывался в туманной глубине ложи? Нам нужно выяснить, какая сила двигает Избранника – ФСБ, или ГРУ, или Церковь, или этот мифический Русский орден, в который я никогда не верил. Считал его бредом, созданным для успокоения проигравших патриотов. Но теперь я сам, как проигравший еврей, готов в него поверить.
– Я не терял времени даром. – Астрос справился с парализующим его страхом. В щеки ему снова брызнул брусничный цвет, означавший, что кусок синего льда под сердцем растаял и деятельная, насыщенная адреналином кровь снова питала неутомимый на выдумки ум. – Мои люди навели о нем справки. – Астрос взглянул на Буравкова, строго опустившего тяжелый, мясистый нос. – Нам известно, что он русский, его родственники были приближены к Сталину самым тесным, неформальным образом. Тихий и скромный нравом, он всегда демонстрировал блестящие успехи в учении. Увлекался литературой, историей, государственным правом. Изучал культуру Германии, и в его студенческом общежитии висела гравюра Дюрера и фотография самолета «Хейнкель». Он подвизался во внешней разведке на германском направлении. Часто выезжал в Берлин и Мюнхен, где вполне мог познакомиться с основами и атмосферой гитлеризма. Русские германофилы начала века, именовавшие себя евразийцами, эмигрировали в Германию и создали для Гитлера теорию национал-социализма. В Западной группе войск, в Вюнсдорфе, он вполне мог встречаться с представителями советской военной разведки, известными своими русофильскими взглядами, озабоченными близким крахом СССР. Там же, как полагают, он сошелся с коммерсантами, занимавшимися распродажей имущества уходящей из Германии армии. Те помогли ему внедриться в круги либеральных политиков. После августовского путча он стал приближенным нашего известнейшего петербуржца, снискавшего репутацию Хлестакова и прозванного в Петербурге Граммофончиком. Именно Граммофончик дал ему начальный политический старт. Это все, что нам пока удалось выяснить, но сбор информации продолжается. – Астрос снова многозначительно посмотрел на тяжеловесного Буравкова, который молчал, напоминая наглухо запертый сейф.
– Мы должны остановить Избранника, иначе он остановит нас, – задрожал, затрепетал, мелко забился Зарецкий, собирая свой рассыпанный скелет, нанизывая позвонки на скрепляющую проволоку, укрепляя тонкие ребра и берцовые кости. – Что может предложить наша безопасность? – Он требовательно, раздраженно взглянул на Копейко, который потупился, не выдержав огненного взгляда хозяина. – Говорят, он увлекается горными лыжами? Ну так заминируйте трассу, по которой он совершает спуск! Если он любит рыбалку, запустите в озеро боевого пловца, и пусть тот выстрелит из-под воды. Это правда, что его близкий родственник был личным поваром Сталина? Ну так киньте ему в бульон таблетку с ядом в память о гастрономическом искусстве родственника!
– Есть блестящая мысль! – Астрос привскочил, поворачивая во все стороны млечно-розовое лицо, напоминавшее пломбир с вареньем. – Граммофончик – вот кто нам поможет! Когда Избранник занял место Премьера, Граммофончик тут же пришел к нему и по старой дружбе стал просить место министра юстиции. И получил отказ. Он страшно зол на Избранника. Ходит повсюду и рассказывает «чернуху» о его деятельности в период их совместной работы. Надо сблизиться с Граммофончиком, пообещать ему пост министра юстиции, а взамен потребовать, чтобы он слил компромат на Избранника. Что-нибудь про финансовые аферы Петербурга. Или о валютных счетах в Финляндии. Или о контрабанде цветных металлов в Латвию. Или про оргии на Карельском перешейке. Или про связь с заказным убийством! – Было видно, что Астроса посетило вдохновение, к нему слетел ангел, навевает гениальные мысли. – В моей программе «Куклы» несколько сюжетов будут посвящены Избраннику. Его кукла станет торговать наркотиками, убивать из снайперской винтовки, ползти через границу, пронося сумку с долларами, посещать римские термы и вместе с матронами участвовать в оргиях. Я знаю, через месяц Мэр устраивает шумный праздник. Презентацию моста, который он передвинул вдоль Москвы-реки и превратил в висячий мост Семирамиды. Там будет весь цвет Москвы. Будет Истукан, Дочь и, конечно, Избранник. Мы пригласим туда телевидение. Граммофончик при всех, перед десятком телекамер, озвучит компромат на Избранника. И это будет скандальный конец Избранника. Конец Русского ордена. Конец «русского фашизма». Бесславный конец русского идиотизма и свинства! – Астрос в изнеможении упал на стул. Ангел-хранитель налил ему полный бокал вина, и Астрос жадно выпил, заливая жар распалившейся гениальной души.
Все были поражены эвристическим даром Астроса, признали его превосходство. Молча ели и пили, вместе с питательной и вкусной пищей переваривая предложенный план.
– Ну, а какова Дочь, сука вероломная! – желчно ощерился Зарецкий. – Божилась, что поддержит Премьера, а сама за моей спиной снюхалась с Избранником! Неблагодарная сука! И это после всего, что я для нее сделал!
– Мне показывали виллу в Австрийских Альпах, которую ты для нее построил, – похохатывая, произнес Астрос, торжествуя над соперником, который уступил ему в изобретательности и коварстве. – Говорят, вы уже побывали там вместе? И как прошел ваш медовый месяц?
– Терпел ее свиную похоть, от которой содрогались Альпы, и ее звериный рев, который воскрешал альпийское предание о страшном оборотне, плотоядной женщине-волчице.
– Когда ей особенно хорошо, она хватает тебя за ягодицы и старается разорвать надвое?
– Похотливая сука, ей мало двоих и троих, ей нужна толпа мужчин!
– В самые острые, сладострастные минуты она начинает материться, как дворничиха?
– В постели ей нужны штангисты и тяжелоатлеты. А еще лучше танкисты и бульдозеристы вместе с
