рассердился Белкин. – Никита Николаевич, вы опять уводите меня в сторону! Мы остановились на неотложке. Система, не система – бог с ней! Она выбирает или отбирает… ну?!
– Сначала проверяет, долго и тщательно. Если подозрения подтверждаются, следует тестирование. Не обычное, ежемесячное, а всестороннее – через федеральный исследовательский центр. После двадцати лет проводить контроль нет смысла – так считается. Но у неотложки свои резоны.
– И Андрея Белкина…
– Да, вчера его подвергли полному контролю. И знаете, что странно? Я давно уже ничему не удивляюсь, но вчера…
В дверь позвонили, и на кухне раздался грохот – Никита Николаевич что-то выронил из рук.
Белкин вскочил и, скинув ботинки, тихонько перебежал к профессору.
– Никого не ждете? – спросил он шепотом.
– Кроме неотложки.
– Не ошпарились? Хорошо, встаньте за стену, чтобы вас из коридора не было видно. И – не дышать!
В дверь позвонили снова.
– Ну иду, иду! – по-стариковски проблеял Иван Петрович. – Кому там неймется?
– Никита Николаевич, откройте!
– Ну открываю, открываю уже. А кто это?
– Полиция.
Белкин достал из-под пиджака разрядник и сдвинул флажок вверх, к самому ограничителю. Пистолет он оставил в кобуре, лишь отстегнул клапан. Иван Петрович надеялся, что стрелять все же не придется.
– Откройте немедленно! Полиция! – повторили в коридоре.
– У меня тут заело!.. Вы не могли бы оттянуть ручку на себя? Эти замки, беда с ними… Я открываю, вы только подержите…
– Да держу я, держу!
Дверь скрипнула и плотно вжалась в коробку. Белкин коснулся контактным усиком алюминиевой ручки и тронул курок.
Секунд пять снаружи не было слышно ни звука. Потом дверь отпустили, и чье-то тело гулко рухнуло на пол.
Глава 8
Пятница, вечер
С обзорной площадки Илья ушел не сразу. Потеряв сначала Вадика, а вскоре и Андрея, он хотел спуститься вниз, но передумал и решил посмотреть на салют – когда еще удастся?
Хвостатые звезды, словно всплывая из омута, втыкались в темнеющее небо и разбухали разными, на любой вкус, букетами. На башне выключили свет, и огненные блестки, пролетая мимо окон, отражались в лицах желтым и голубым.
Незадолго до конца представления Илья протиснулся к лифту. Самые предусмотрительные последовали его примеру, большинство же осталось в зале, чтобы через несколько минут устроить свалку и в переполненных кабинах отдавить друг другу ноги.
Когда Илья оказался на улице, техники уже начали разбирать пусковые установки. Короткие квадратные фургоны с эмблемами Дня Единения Народов подъезжали к площади и выстраивались в четыре колонны.
Илья прошел вдоль вереницы одинаковых грузовиков и, остановившись у торговых автоматов, нажал кнопку на браслете. Затем поднял руку и, изобразив задумчивое ковыряние в ухе, сказал:
– Царапин вызывает.
– Секунду, Царапин, – отозвалось за ухом. – Связь не прерывать. Жди.
– Хорошо, жду.
– И не трепись. Стой молча.
Кожу на затылке защекотало, но почесаться Илья не решился – кругом были люди.
Колонны раскрашенных фургонов постепенно сдвигались вперед. Когда с Ильей поравнялась очередная машина, он не обратил на нее внимания – разве что ход у нее был полегче, без вибрации и гула.
Три буквы в слове «Народов» скользнули по борту, и Илью втащили в кузов. Внутри было темно – как раз настолько, чтобы не разглядеть лиц. Илье надавили на плечи, и он волей-неволей опустился на жесткую скамейку.
– Докладывай, – сказали ему.
Он впервые слышал этот голос не через вшитый динамик, а естественным образом.
– Я их передал.
– Кто второй?
– Вадик, я говорил уже. Он просто сосед. Увязался, куда ж его денешь…
– Просто? Уверен?
– Конечно. Псих обычный. Шваль. Мусор, а не человек. Он, понимаете…
– Достаточно, – прервали Илью. – Художника мы сами прощупаем, без тебя.
– Художника?..
– Да, Царапин, чера Вадима Ветрова. Художника. Спасибо за сотрудничество…
Судя по интонации, человек хотел добавить что-то еще.
«Спасибо за сотрудничество, но…» – представил Илья и оцепенел в ожидании. Либо удар, либо укол, обязательно – сзади.
В нависшей тишине было слышно, как загомонили на улице – мимо фургона брела толпа из смотровой башни. Люди делились впечатлениями и что-то выкрикивали – скорее по инерции, чем от веселья. Кто-то пробарабанил по стенке: «та-та-тратата».
Илья вздрогнул.
– Ой, забыл! – выпалил он.
– Тише. Что забыл?
– Вчера вечером… Виноват, закрутился. Надо было сообщить, а я… этого Эйнштейна…
– Следы оставил?
– Я? Нет. Я до него вообще не добрался.
– Что ты сказал? До Эйнштейна? Ты не добрался?!
– Там у двери дознаватель стоял. По-моему, не случайно. Белкин его фамилия. Как у объекта. А зовут… не то Иван Иваныч, не то Петр Петрович.
– Царапин, ты ничего не путаешь?
– Как это, интересно?
– А вот так. Акция по Эйнштейну прошла успешно. На твой счет переведено еще десять тысяч.
– Кстати, нельзя ли часть денег…
– Нельзя. Пока ты в легенде – нельзя. Насчет Эйнштейна…
– Не убивал я его! – взмолился Илья.
– С этим тоже разберемся. Как, говоришь?.. Белкин? Дознаватель из управы?
– Если жетон не фальшивый… да нет, не фальшивый. Я их столько перевидал… И вел он себя уверенно. Это самое главное. Как хозяин себя вел. Белкин, да. То ли Иван Иваныч, то ли…
– Достаточно. Значит, ты остаешься. Еще немного поработаешь.
Илью качнуло в сторону. Загудели, сливаясь в унисон, сотни скатов – фургон двигался в колонне. Вскоре машина начала разгоняться – водитель покинул строй и свернул на свободную улицу.
– Мне нужны деньги, – сказал Илья. – Немного, на карманные расходы. Ботинки человеческие купить.
– Тебе за ботинки три месяца пахать положено. Получишь в гуманитарной лавке и будешь ходить, как все ходят. Держи.
В темноте Илья различил протянутую руку и на ощупь взялся – это было горлышко. По весу – литр.
– А деньги? Мне за проезд заплатить нечем.
– Даром довезут.
Машина затормозила, и в стене открылась панель. В узкий проем полился слепой лунный свет. Илья
