– Нет, – сказал Синдзи. Свет, который вот-вот станет приближаться, свет, из которого никто уже не вернется. Как иронично: свет в конце туннеля, и такой беспросветный мрак в мозгах у этого обормота.
– Неправильный выбор, Синдзи.
– Мы должны победить, Аска! Это единственный путь… Я уже слышала гудение голосов, вой толпы, и оставалось слишком мало времени. Ну что же, ты не оставляешь мне шансов, мой капитан. Я слишком хочу выжить. Церемониальная одежда – это всего лишь ткань. Я сложила за спиной пальцы: безымянный крюком и словно бы в ладонь, мизинец подогнуть, а остальные, как учили, – «артритным скрутом». Прости, Синдзи, ничего личного. Он натянул на себя верхнюю рубашку, «рясу Обреченного», обернулся, и я всадила ему скрученные пальцы в грудь. Черт, хорошо тебе, ты даже ничего не чувствуешь, а вот мои пальчики…
– Что ты… Он еще ничего не понимает. Еще бы. Когда «печать Инквизитора»
останавливает сердце, это доходит далеко не сразу.
– Нам двоим не победить, понимаешь? Он дышит, дышит тяжело. Я его только что убила, и он наконец все понял.
– Н-нет… Да. Еще как – да. *** Это все началось, когда Синдзи проснулся.
– Вставай, обормот. «Сегоки» тихой сапой пробрался к окраинам Империи и теперь висел у крупной планеты-улья X67. Мы здесь должны были то ли принять новый заказ, то ли чем-то закупиться – Синдзи уже сутки стоически терпел мои подначки, но сдавать планы не торопился. И вот теперь горе-капитан дрых прямиком на ложементе, а я болтала ножкой, сидя на прицельных консолях.
– Хы-аых… Д-доброе утро. Он протер глаза, будто стараясь размазать их по всему лицу. Он сел, поправляя эластичную безрукавку. Он вел себя как пародия на позорище космофлота, в то время как я уже до блеска зашлифовала все программы автоматического прицеливания, и виртуальный интеллект начал произносить мое имя с отчетливой уважительной интонацией. Ну, а еще я проснулась с мыслью, что в определенных вопросах фраза /'//Я//подумаю об этом завтра'/ больше не прокатит.
– Что-то н-не так, Аска? Синдзи старательно приглаживал воронье гнездо на голове и окидывал взглядом приборы.
– Слюнку вытри.
– А, ч-черт…
– Пора уже объясниться, да? Все еще пряча рот за кулаком, он поднял на меня взгляд.
Нормальный такой взгляд, проснувшийся, но все равно еще отдающий сладкой дремой, – вот это я и называю «брать тепленьким».
– Что мы будем делать дальше? Гони план.
– П-план? Х-хорошо. Давай п-поедим и обсудим. Не пойдет, засранец.
– Сейчас, – я мягко воткнула кулак ему в плечо, останавливая уже готового подняться парня. Ты смотри, скрытный какой. Он сел на место и пожал плечами:
– Д-да ничего особенного, – слегка раздраженно сказал он. – П-просто на X67 есть доктор, работавший в обслуге Аянами. М-может, он что-то зн-нает. Я нахмурилась: ничего особенного, да? Перспектива общения с медиком из проекта Его Тени – сомнительное удовольствие само по себе. Вдобавок, люди, работавшие на канцлера, редко покидали такого шикарного работодателя, а если и уходили, то это либо покойники, либо съехавшие с катушек, либо беглецы под очень хорошей крышей.
Первые две рубрики – я искренне надеюсь – Синдзи не нужны, а значит…
– Ну и сколько ты слил за информацию об этом Докторе Смерть?
– С-семь с половиной. Ох, все еще не так плохо. Всего-ничего, я бы сказала.
– Понятно. И как ты надеешься общаться с врачом? Что-нибудь в духе: /'Не взглянете ли на редкий экспонат'/? Синдзи поерзал и посмотрел на меня снова, но теперь уже вполне осмысленно и даже как-то жестко:
– Разумеется, н-никто не собирается везти Рей на п-планету. Я продумал п-прикрытие для беседы. Если буду уверен, что д-доктор знает, что делать – д-договорюсь. Хм, на первый взгляд недурно, совсем даже. Вот только, во-первых, я сейчас пройдусь каточком по этому самому прикрытию, во-вторых, попахивает чем-то на подобие «главное ввязаться, а дальше посмотрим».
– И что ж за легенду ты себе придумал?
– П-писатель-документалист. Изучаю б-бессмертную гвардию Его Тени. История и все т-такое.
– Ха, оригинально. И что ты скажешь? Мол, заплатил уйму денег за встречу, раскройте тайны? Синдзи пошевелил пальцами, вызывая сенсорную панель. Глаза он старался не показывать.
– Аска, что ты знаешь об Аянами? Надавать бы ему, обормоту, по шее. Я сгорю в аду за свою нетерпимость вот к таким дешевым эффектам: дескать, я здесь умный и знаю все, а вы подвиньте самомнение прямо и немного направо.
– Много я знаю. Жила себе планета, жила и горя не знала. Ну, кроме того, что она враждебна Империи. А потом – бах, небо темнеет, в атмосферу входит «Тень», ноосфера целой планеты исчезает, и остается на всем шарике одна единственная девочка. Мертвая.
Концентрат, так сказать. Продолжать? В свое время меня это поражало: семь планет ушло, чтобы появилось семь бессмертных гвардейцев Его Тени, семь Аянами. Вся Империя знала об этом, а потом как-то приелось: там инициировали взрыв сверхновой, испепелив сверхукрепленную систему баронианцев, тут изобрели генные бомбы, а от сцинтиан к нам прикочевала привычка пускать неугодные миры на питательный холодец для квазиорганических боевых и не очень единиц. На фоне этого Аянами и их происхождение как-то меркли.
– П-правильно, – спокойно сказал Синдзи. – Вот это – м-мой личный архив. А вот здесь – к-колекция роликов о боевом применении Аянами.
Д-даже раритет есть – телеметрия г-гибели второй Аянами в черной д-дыре. На экраны «Сегоки» выплескивались все новые окна, на которых мелькало и вспыхивало, на некоторых люди разлетались на части, а вот здесь справа в чудовищно замедленном темпе даже видно было едва заметную тень, которая огненным бичом пластала посадочную зону.
Легкие штурмовики сгорали и лопались.
– Я собрал даже отчеты очевидцев и к-кое-что из лабораторий Его Т-тени. На уровне слухов. /'Да ты чертов псих,/ – подумала я, слегка обескураженная основательным подходом. – /Как там у нас по науке такое помешательство называется?'/ Вопрос об отношении Синдзи к замороженному чудо-оружию больше не стоял.
– Ну, впечатляет, – осторожно сказала я. – Можешь сойти за документалиста. Схему я поняла. Ты упомянешь радиационное заражение и начнешь расспрашивать в этом ключе?
– Ага, – Синдзи кивнул. – Слушай, ну д-давай поедим уже, а? Очень хочется. Я кивнула и пошла из рубки. Черта с два я подарю тебе спокойный завтрак, но пусть будет так. Потому что впереди у нас вылазка – и, говоря «у нас», я имею в виду именно «у него и у меня», и причин на то много. Пожалуй, главная, – мне интересно. То, что он не оставит на меня корабль – это просто очевидность, а не причина. Я выдавила на тарелку синтезированного десерта и прикинула, что крутой корабль, который на меня не оставят, вредно влияет на мою сущность. Мне уже, видите ли, «интересно». Я прибегла к запрещенному приему и вызвала воспоминание об утерянной Красной, о нелепом курсе бегства, о том, что вот внутри этой обормотской головешки находится причина моих бед…
– Что-то н-не так, Аска? А, да. От моего взгляда, наверное, у него даже это желе в горле застряло.
– Да так. Думаю вот, зачем это все надо. Синдзи отложил ложку в сторону и хмуро сказал:
– Я д-думал, что мы договорились. Это мой п-приоритет, и ты с ним согласилась.
– Да согласна, согласна, – я для убедительности поводила ложкой в воздухе. – Но мне хотелось бы понять мотивы. Один корабль, один путь, как-никак. Только деньги порознь.
– М-мотивы? Синдзи ковырялся в тарелке, и я готова была поклясться, что он не так уж редко задавался этим вопросом. Или наоборот: слишком уж часто задвигал его подальше.
– Я п-просто хочу, чтобы она жила нормально. Я помотала головой. /'О, боже мой'/. Он точно псих.
– Нормально? А это возможно? Она мертвая квинтэссенция своей планеты, ее доработали в лабораториях. Как такая может жить нормально? Какие гарантии, что она не вспомнит свой последний приказ?
