– Я не знаю, Мисато-сан. /'Мисато-сан»./ Хоть что-то новое, ага. Я отстранилась от обормота и только сейчас почувствовала на руке хватку Ибуки, которая, похоже, пыталась меня оттащить. Повернув голову, я уже подготовила взгляд через плечо в духе «зашибу стерву», но наткнулась на совершенно ошарашенные глаза докторши. Она открывала и закрывала рот, прям как волосатик, которого не купали три дня.
– Это, Майя… Ты меня отпустишь? Взгляд Ибуки сделался осмысленным.
– А? Д-да. Да, заикание – это заразно. Но это подождет, как подождет все остальное: и обсуждение боя, и возможные последствия контакта с порчей зазеркалья.
– Синдзи, кто такая Мисато-сан? Обормот открыл глаза и слегка пожал плечами. Зато ответила Ибуки.
– Мисато-сан… Так подчиненные называют войд-коммандера Кацураги Мисато. «Карманного стратега» Его Тени.
*Глава 10*
В рубке фрегата, оказывается, ужасно тесно – по крайней мере, шагать из угла в угол оказалось занятием бессмысленным. Вопросов на повестке дня и без того было страх как много, а теперь еще и эта проклятая теснота. Следовало бы разогнать утешительно обнимающихся Синдзи и Майю, стоило бы допросить с пристрастием мятежный ВИ, категорически необходимо понять, что делать дальше, и у всего этого такая чертова прорва вариантов, что – o, Mein Gott! Я поскребла щеку, уселась на ложемент спиной к спине вздрогнувшего обормота и снова задумалась. «Карманный стратег», значит? Как же, слыхали: умная и жестокая женщина, полководец из прошлых эпох. Кажется, она знает поименно всех в штабе, тусуется со своими помощниками, чем нагло игнорирует все негласные кастовые предписания. Сколько в слухах правды – большой, конечно, вопрос, но одно можно сказать точно: Кацураги Мисато – один из немногих живых экземпляров в ближайшем окружении канцлера. И все это, черт возьми, хорошо, но между войд- коммандером и беспамятным обормотом не удавалось провести даже хиленькой пунктирной линии. Так, домыслы. Например, он был ее оперативником, его приговорили к стиранию памяти каким-то извращенным образом, но он в последний момент сбежал. Знаю: звучит ахово, знаю: дыра на дыре в этой версии, но за неимением лучшей…
– П-послушай, Аска, – начал было Синдзи у меня за спиной. – З-за всей этой кашей я не сказал… /'О, нет//!'/
– Ты что-то еще забыл? Надеюсь, не очередные пять лет?
– Аска, – укоризненно буркнула Майя.
– А? Что? Откуда голос-то? Я развернулась и почти уткнулась носом в ухо Синдзи. Хм, я, оказывается, так близко села…
– Чего тебе?
– К-когда все закончилось, я об-бнаружил, что луч-захват втянул в шлюз т-три скафандра. Почему я не удивлена? А теперь так: почему я напугана? Синдзи косился на меня с расстояния фола, я пыталась переварить комок дикого ужаса в животе, а где-то на периферии поля зрения бодро хлопала ресницами икающая Майя. /'Хорошие у тебя ресницы, док.
Пушистые'/.
– И кого ты нам еще притащил?
– Я н-не знаю.
– И ты молчал?!
– Да, а что, время б-было? Вот надавать бы тебе по шее, засранец. На все у тебя ответ готов, и кругом ты прав, одна я все ошибаться не устаю. Ага, конечно.
– Так. Где это… Тело? Синдзи встал и поправил майку.
– Оставил в г-грузовом трюме.
– Ээ… Ик! А почему там? Майя тоже встала, подобравшись. Вся ее хищная медицинская натура буквально звенела в предвкушении жертвы. Но это мы еще посмотрим.
– П-потому что там его стережет Аянами. О, да Синдзи никак проникся тактическим гением? Я прищурилась:
– Объект в сознании?
– Сейчас н-не знаю. Рей сказала, что нет, какая-то разновидность к-комы.
– Погоди-ка, Синдзи, – снова влезла Майя. – Это сколько уже Рей вне криокамеры?
– П-почти сутки. Вот это новости. Причем, видимо, и для Майи, потому что докторша без лишних разговоров рванула прочь из рубки. Уже на бегу я спросила Синдзи:
– И в чем секрет?
– В к-климат-контроле. А ведь он за нее переживает, поняла я. Небось, это было решение Аянами, а болван ее отговаривал. Впрочем, что я знаю об отношениях, чтобы даже предполагать такие вещи: «беспокоится», «отговаривает»? Я улыбалась. Что мне еще оставалось? Я бежала по палубе корабля, виртуальный интеллект которого скрывает от капитана многое, включая и капитанскую память. В трюме последняя Аянами сторожит вернувшегося из зазеркалья человека – или не-человека. В эту самую последнюю Аянами влюблен симпатичный болван без памяти, бегущий со мной рядом.
И на фоне этого дерьма мне больше не о чем подумать, кроме как об отношениях Синдзи и Рей. Черт возьми, это все же весело. Впереди Майя открыла двери трюма, получила удар ледяного пара и успела отскочить, прежде чем ее обожгло холодом.
– Не терпится сцапать подопытную крысу? – спросила я, неспешно подходя к шкафчику с аварийными легкими комбинезонами. – Ты вообще помнишь, что я рассказывала?
– Помню, Аска. Помню я все, – буркнула Майя, выхватывая из паза второй комплект.
– Майя-Майя, – покачала я головой. – Твои коллеги после легиона жертв отказались исследовать образцы оттуда. Хочешь туда? Стонать забытой флейтой? Ибуки промолчала, но было уже поздно: я увидела то, чего боялась.
Не знаю, что там в прошлом у этой милой дамочки, но в настоящем у нее страстное желание быть первой в своем деле, и плевать на все.
Она пожертвует даже друзьями, не говоря уж о случайных попутчиках, хотя какие там друзья у такого фрукта? Доктор Ибуки лихорадочно набивает баллы, утраченные в загадочном прошлом – и играет по- крупному. Я натянула маску-компенсатор на лицо, полюбовалась на запутавшегося в рукавах обормота и пропустила Майю вперед: хочет – пусть идет, отправлю ее в шлюз вторым номером, если подхватит какую- нибудь пакость с той стороны. В трюме комками плавал пар, и в его клочьях статуей застыла Аянами. В положении ее тела я с изумлением и эдаким даже благоговением узнала восемнадцатую позу бифудху – так танцевали божки из какой-то древней религии: вроде потрясающе неудобно, но глаз отвести невозможно. Последняя доступная мне десятая стабильно выкидывала мой разум в измененное восприятие, и тренер- сцинтианин еще и хвалил ученицу. /'На мастер-класс к ней записаться, что ли?'/, – подумала я, выискивая взглядом главный объект. У ног Рей лежал тяжелый спасательный скафандр, опаленный с одной стороны. Густые потеки чего-то, похожего на застывший расплав активной керамики, покрывали всю грудь пришельца. Итак: стекло шлема затемнено, внешняя обшивка сгорела, значит, он остался без щитов в момент удара. Шансы на выживание у человека скверные, потому что без щитов в этой модели почти не работает компенсация инерции. Очень хотелось огласить вердикт «или мертв, или «зазеркалец'» и открыть грузовой шлюз, но сначала стоит спросить Рей: как-никак это она с ним здесь не меньше суток обнималась. Сейчас настырная Майя деловито светила фонариком в рубиновый глаз и строго выговаривала пациентке.
– Я в порядке, доктор Ибуки.
– Рей, минус сто восемь – это недостаточно для такой продолжительной активности! Ох, а я-то думаю, что ж так холодно…
– Я в порядке. Аянами смотрела и мимо Майи, и мимо меня, а значит – на входящего в трюм Синдзи. Mein Gott, минус сто восемь… Это ж насколько горячей должна быть любовь, а? Хм, да и Ибуки не промах:
