«силового корпуса» я отмахнулась, как от пощечины, пропустила совсем уже унылый «молот» и впечатала Ману в стенку. То есть, это мне так показалось, что впечатала. Меня проволокло по коридору и прибило к стене, словно прессом – чистым, невидимым и весом с легкий бот. Прямо напротив меня с хрустом размазалась Киришима. /'О, а у нее вывих в локте'/. Уверена, что если бы смогла пошевелить хоть глазами, обнаружила бы у себя такой же. А потом между нами встала Рей Аянами. Тяжело-то как, а? Кукла канцлера изучила Киришиму, неспешно обернулась ко мне.
– Его Тень приказал доставить тебя к нему, – беловолосая подумала и добавила: – Немедленно. Пресс пропал, а я рухнула на пол. Маячки еще блокировали боль, но левая рука шевелилась очень плохо. В голове утихал скрежет, унимались теплые вихри, и я на правой руке подтянулась к распятой Мане. И еще чуть. И еще. Ну, давай. Я видела только носки ее легких серебристых сапог, до них еще целая бесконечность, и мне надо успеть, пока…
– Что ты делаешь? – спросил бесстрастный голос сверху.
– Надо… Кое-что закончить. И я не успела, потому что скрежет замолчал, пронзительно тикнув напоследок, и вся отсроченная боль рухнула на меня – одним огромным пыльным контейнером из-под сверх-топлива. ***
– Как тебе это удалось? Уберите, мать вашу, свет. Я втянула носом воздух и снова закрыла глаза. В них скопилась вся пыль этого древнего корабля и набились все осколки моего больного разума. Наверное. Иначе чего ж мне так больно смотреть?
– Аска, ты меня понимаешь? Увы, да. Я поняла, что отвечаю мысленно и приоткрыла рот. Челюсть оказалась слишком легкой и двигать ею получалось очень щекотно.
/'Черт бы вас побрал, чем вы меня накачали?'/
– Понимаю.
– Кто я?
– Ты – последняя из Аянами. Зовут Рей.
– Хорошо. Не вижу ничего хорошего – ну да ладно. Я подергала себя за ниточки: вроде все исправно: руки, ноги, голова. Голова. Там было…
странно. Там было море образов, которых быть не могло, эти образы противоречили друг другу, в них была я, и было много чего разного вокруг меня. И маленький рыжик в персиковом платьице стоял над этой свалкой и пытался понять, что тут делать: разобраться или выжечь это все. Выжечь… /'А ведь ты уже сделала это когда-то, да, Аска? Но воспоминания – они не горят'/. Я села и осмотрелась: типичная корабельная интенсивка, только большая и шикарная, и приборов много незнакомых. Мыслям было тесно в голове, они давили на непослушные мышцы лица, и в зеркальной ряби хирургических лючков отразилась улыбка.
– Ты готова? Ах да, Его Тень.
– Готова. Черт, я улыбаюсь. Мне страшно смотреть в тот завал, который открылся на месте моей красивой и идиотской памяти, мне тупо страшно, мне больно, но я улыбаюсь. Пойти к Его Тени? Да запросто.
– Тогда идем. Как тебе удалось выстоять против Киришимы? Она многословна. Она любопытна. А я переспала с парнем ее мечты.
– Это? Это пустяки. Еще один подарок моей мамы. Я ведь должна была быть лучшей. Мама. Да, воспоминания не горят, и поздно уже начинать об этом жалеть, пора начинать наслаждаться и забить наконец на то, что идущая позади Рей Аянами высверливает мне взглядом дыру в затылке. Я побывала в мирах, которых не было, нашла то, что искала, то, что возвращалось ко мне во снах, и вот теперь поняла, что должна смертельно бояться, испытывать к себе отвращение. По идее, конечно, должна. По факту… По факту все сложно.
– Дальше иди сама. Я взглянула на двери, оглянулась на Рей. Удивительно, но даже погруженная в мысли, я помнила каждый свой шаг, каждый поворот и лифтовый прыжок. Рука об руку с такими мыслями необычайно приятно начинать аудиенцию у Его Тени.
– Капитан Сорью. Его Тень обнаружился в центре стрельчатого зала. Точнее будет сказать – у центра, потому что господствующее положение здесь занимал все же не канцлер. В сердце помещения мерцала алая полусфера, метров так пять-шесть радиусом. Она росла из пола, опоясанная кольцами, окутанная голо-панелями и старыми примитивными экранами. Вот у одного из таких пультов и стоял невысокий человек в длинном сюртуке.
– Подойдите. Опять это ощущение: голос звучит прямо внутри, словно дублированный какими-то системами. Системами паникующего организма, не иначе.
– Взгляните сюда. /'Я забыла поклониться. И вообще забыла поприветствовать его»,/ – подумала я, повинуясь скупому жесту. Экран, на который указывал канцлер, показывал схему чего-то странного: какое-то древнее светило, одна из финальных стадий основной последовательности звезд.
Вокруг плавали планеты, окруженные космическим мусором, виднелись останки циклопической космокреации. Системе были миллиарды и миллиарды лет, и похожа она была на…
Черт, на систему Червей Пустоты, только очень заброшенную. Или, например, проутюженную имперским флотом.
– Это не наш мир, Сорью, – предостерег Его Тень. Вырезанная в алом полумраке фигура изучала тот же экран, заложив руки за спину. Я молчала. Если меня спросят, я скажу. Но не раньше: хоть как просветлело у меня в голове, алая сфера и канцлер давили на психику поистине чудовищно. И Его Тень, видимо, прекрасно это понимал.
– Запомнили координатную сетку?
– Так точно, канцлер.
– Координаты матрицированы, шестимерны. Я кивнула себе: привязка все же к нашему пространству – трансаверсальная привязка, высшая войд-навигация, которую я помнила только чудом. Ну и каким-то захолустным краем памяти чуток. Чисто теоретический курс, как мне всегда казалось.
– Так точно, канцлер.
– Это точка вашего выхода, Сорью. Цель. По ту сторону изнанки, в Закате, в «зазеркалье». Империя собрала всех, кого могла, – и решилась.
– Цель – вот эта планета. Серо-желтая. /'Закат изменчив»,/ – вспомнила я слова Синдзи. Можно рассчитать точку входа в Закат, но нельзя рассчитывать на то, что там увидишь что-то конкретное и измеримое. Просто живой мертвый космос. Просто-просто. Все вычисляется на ходу, под прицелом Предвестий, в мире, где прямо из пустоты ткутся обломки планет, где блуждают призраки разбитых миллионы лет назад кораблей. Локаторы там сходят с ума. Быстрее них – только пилоты. Канцлер смотрел на песочный диск, и вроде как странную аудиенцию можно считать оконченной. Мне сказали «взять», напомнили навигационную дрессуру, осталось только понять, почему этот брифинг проводит лично Его Тень.
– На все вопросы ответит войд-коммандер Кацураги.
– Так точно, канцлер.
– И последнее. Вы – командир экспедиции. А вот теперь – действительно все. Мне страшно, я хочу удрать на «Сегоки» за три галактики от этой драной миссии, от алой полусферы и страшного отца непутевого сына. Знаю: не дадут. Знаю: я и сама не убегу, потому что даже с кашей вместо памяти я
– Аска.
– Сорью? За мной. Мисато-сан обнаружилась прямо за дверями у Его Тени. Я еще оглядывалась на тяжелый силуэт, на багровый отсвет полусферы, а женщина уже пошла прочь.
– Попутно. В составе твоей группы еще три фрегата: «Сегоки», «Йонгоки» и «Рокугоки». Ага, значит. Синдзи, Мана и… Новый капитан. Забавно, кем мне еще дадут порулить? Вряд ли кто-то круче Его Сына, но все же интересно.
– Ваша миссия – выполнить позиционирование целевой планеты. Я запнулась и остановилась у лифта несколько позже, чем следовало бы. Чуть в плащ Кацураги носом не влетела.
– Позиционирование?
– Да, Сорью. Подробности потом.
– Виновата, войд-коммандер. Позванивая, из прибывшего лифта вышли трое протезированных, и пение их живого металла мгновенно напомнило мне, где я нахожусь, и каким-то рывком приземлилось на
