сериал и плачет, и что это как-то, ну, печально, что ли. «Не ценила, вот и заслужила, что имеет!», - объяснял он, и хватал Леру за плечо, и мышь снова начинала свой пеший пробег по звенящей струне, натянутой под потолком, и ну что, жалко электричества вам, жалко телевизора, пусть человек поплачет, хоть станет человеком через эти пустые слезы, а был дрянь дрянью.
Где-то через полгода Лера попробовала заговорить с бывшей, это когда бывшая вздумала магнитного варенья наварить: принесла откуда-то ведро магнитов (некоторые совсем старые, советские, оторванные от настольных игр каких-то), высыпала в Лерин таз (это Леру и удивило, обычно бывшая приходила со всем своим, ни к чему Лериному не прикасалась) и начала пересыпать магниты сахаром, да так обильно, что ну кто же так, кто же так варит магнитное варенье! Лера это сказала и даже осеклась: какое магнитное варенье, что я несу вообще, кажется, во всем этом что-то не так, что-то здесь не то, правда? Бывшая посмотрела на нее совсем детскими глазами, было заметно, что она очень удивлена видеть здесь Леру, кто ты, спросила она, что ты делаешь в моем доме. Лера тогда тоже, конечно, спросила, а ты сюда чего ходишь вообще, полгода уже ходишь и ходишь, успокойся, может, уже, взрослая же баба, неужели не стыдно, забудь и отпусти. Что отпусти, не поняла бывшая, ложку если отпустить, она примагнитится сразу же, поэтому это и самое сложное, тяжелое варенье, что обычно все туда упускают ложки. А деревянную ложку если взять, ехидно спросила Лера, уверенная в своем бытовом превосходстве.А деревянную нельзя, вкус другой будет, округлив глаза, ответила бывшая, а потом сказала Лере, уйди ты отсюда, а, смотреть на тебя тошно, особенно когда ты по вечерам в ванне лежишь вся изрезанная, такое стыдобище, ну не сложилось, так мало у кого вообще складывается, ты себе еще найдешь, но чтобы так вот внимание к себе привлекать, так это вообще прости, финиш. Лера пошла было в спальню за разъяснениями, но спальни не было в этот раз, и она вспомнила, что, действительно, в те разы, когда спальни не было вообще, она ночевала в ванне, но вроде не грустила даже особо. Лера занервничала, заметалась, но бывшая из кухни крикнула ей, что сейчас вот варенье доварит и уйдет, но тогда и Лере лучше уйти, потому что следующее варенье будет из нее, и Лера ей поверила, потому что чувствовала, как внутри у нее щекотно гремят магниты, наросшие за эти полгода. Поэтому они доварили варенье вместе, перелили его в трехлитровые банки и вышли из квартиры, даже до метро вместе дошли, но разговаривать было не о чем, и вообще, у Леры было очень плохое ощущение того, что это полгода они жили в квартире вдвоем: Лера и бывшая, и всё, больше никого. Может, это была и вполне интересная жизнь, но теперь она закончилась, причем закончилась плохо – потому что теперь тишина, молчание.
Около метро Лера обняла бывшую и попрощалась с ней «навсегда». Бывшая тоже обняла Леру – неловким, широким шагом руки, будто боясь порезаться, будто Лера – разбитое зеркало. Лера тут же малодушно подумала, что вернется в эту квартиру за вещами, но столкнулась взглядом с бывшей и поняла: та тоже вернется в квартиру банки с вареньем забрать; вот ведь связь на всю жизнь, блядь, подумала Лера, наверное, это моя бывшая, или, например, бывшая я. Но Леру спасли магниты, тошнотворно, будто мышка пробежала, дернувшиеся у нее в животе, когда под землей, в метро, что-то тяжело заворочалось гигантской массой железа: я жертва, вспомнила Лера, и уже никогда не забывала об этом, даже когда тосковала по той желтой кофточке, даже когда успокаивала себя тем, что у нее все равно нет ключа от квартиры, потому что жертва ведь всегда может просто так ввалиться сквозь дверь напролом, это главное правило: зачем ключ, если достаточно просто подумать.
Юлия Зонис
Дело Евы Браун
Загадка
1. И
День начинался как обычно. Частный детектив И сидел на Трубе и чистил ногти перочинным ножиком. Слева от И стояла початая бутылка кукурузного виски, справа - полупустой стакан. Впрочем, стакан вполне можно было назвать и полуполным. А бы наверняка так и назвал, но А упал, и с того дня и навсегда стакан оставался полупуст. И отложил ножик, отхлебнул из полупустого стакана и уставился вниз, где за незримым колпаком силового поля расстилался постиндустриальный пейзаж. Труба была самой настоящей трубой бывшей теплостанции и утыкалась в пустые и обширные небеса в жесте немого укора. С тех пор, как теплостанцию, заодно с остальными предприятиями на этой мусорной планетке, закрыли зеленые, миновало лет пятьдесят. Развалины заводов поросли повиликой, а в прудах за комплексом очистных сооружений даже завелись прыгуны. Ветер гонял над равниной обрывки пластика. С закрытием заводов планета опустела, и арендная плата упала до смешного. Поэтому-то сыскное агентство 'АиБ' и приглядело Трубу. А идея офиса на маковке гигантского столба показалась забавной, Б счел местечко романтичным, в стиле рыцарей плаща и кинжала, что касается И, то он просто молча согласился. Он всегда молча соглашался.
Дела конторы шли ни шатко, ни валко. Вообще-то говоря, задумка снять офис на верхушке огромной Трубы на заброшенной планете себя не оправдала. В Трубе даже лифта не было. Заказы приходили, в основном, по сети, но вот желающим личного свидания клиентам мало того что приходилось трансдуцироваться в ближайший и единственный городок на планете, так еще и преодолевать тысяча двести сорок две ступеньки к верхней площадке. И, хотя клонам-акцепторам любые физические нагрузки были по барабану, люди привычно вздыхали и охали, карабкаясь на высотень.
Если бы не силовой колпак, все здесь начисто слизало бы ветром. И снова отхлебнул и посмотрел на прозрачную стену. Детективу казалось, что он замечает, как поле гнется и дрожит под ударами вихря - но это, конечно, было лишь игрой воображения. Силовой колпак накрывал площадку днем и ночью, после заката наливаясь бледным зеленым свечением, как бакен в ядовитом воздушном море. Поле отключилось лишь однажды, в тот вечер, когда упал А. И не было в конторе, когда А упал, и все же ему отчетливо представлялось, как широкое, крепкое тело А летит к земле, и как треплет летящего беспощадный ветер. В одной руке А сжимает полуполный стакан виски, в другой - медицинскую бумажку с окончательным диагнозом. Впрочем, представлять можно все что угодно. Труп А так и не нашли, лишь наружные датчики зарегистрировали возмущение поля, и видеокамера разродилась размытым изображением. Б, всегда упрекавший И в недостатке фантазии, подозревал, что без посторонней помощи тут не обошлось. Очень уж не похож был жизнерадостный здоровяк А на самоубийцу. Б зарезали спустя два месяца на портовом астероиде, куда тот отправился следом за изменяющим супруге политиком. Пока политик забавлялся в борделе самого низкого пошиба, Б сделал нужные фотографии и завернул в казино. С трепещущими от азарта ноздрями он поставил на красное и проиграл. Его тела тоже не нашли. Вот так И остался один.
И побарабанил пальцами по столу, встал и подошел к невидимой стене. Оперся об нее руками - в правой так и был зажат стакан. Голова закружилась от открывшейся высоты. Детектив прищурился. Внизу, между зарослями сорняков и остатками каменной кладки, пролегала едва заметая тропинка. По тропинке шла женщина. Широкую юбку ее полоскал ветер. На голове у женщины была широкополая соломенная шляпа с глупыми пластиковыми цветочками - цветочков, конечно, И с такого расстояния разглядеть не мог, но предполагал. Женщина отчаянно сжимала поля шляпы руками и шла, пригнувшись, с усилием преодолевая последние метры до Трубы. Скутер она, должно быть, оставила у дороги. Развалины теплостанции представляли из себя лабиринт заросших колючками тропинок, паучьих сетей арматуры, полуразрушенных стен и коварных провалов, ведущих в подземные этажи - особо тут не разъездишься. В целости сохранилась лишь Труба, благодаря все тому же полю. К счастью, мимо не промахнешь, здоровенная все-таки дура. Ее и из города видно, особенно если нет облачности. И вернулся к столу и пальцем прижал кнопку, отмыкающую кодовый замок на нижней двери.
Женщина оказалась миловидна. Впрочем, все эй-клоны были миловидны, а некоторые модели даже и просто красивы. Знавал И людей, которые большую часть жизни провели в эй-клонах, лишь бы не смотреть на собственное отражение в зеркале. Эта красавицей не была - дрябловатая кожа на подбородке и чуть расплывшиеся черты лица выдавали возраст за тридцать, хотя темно-васильковые глаза и обесцвеченные кудряшки могли принадлежать и двадцатилетней. Интересно, почему гостья выбрала именно эту модель. Обычно женщины предпочитали длинноногих красавиц лет восемнадцати от силы, с пышной гривой и полными чувственными губами. У посетительницы губы были