«С детьми королевскими я спала. Как мне спать со служанкой? Ведь я от обиды могу умереть, Лежа с такой грубиянкой!» «Прекрасная дева, чем так терзать Себя из-за этой безделки, В моей постели ты будешь спать И есть из моей тарелки!» Вырезал Хавбор из ткани лань, Достав свой острый ножик. Затем оленя прибавил к ней, С парой ветвистых рожек. Выкраивал он то оленя, то лань, А Сигне рукою ловкой Их нашивала на златоткань, К работе склонясь головкой. В шитье усердствовал женский пол. Один королевич без толку, Свою иголку во рту держа, Ею играл втихомолку. С ехидством сказала служанка ему (Она была злоязычной): «Не видела я среди знатных дев Такой швеи горемычной». С ехидством сказала служанка ему: «Гляжу на твои успехи! Не видела я среди знатных дев Другой такой неумехи. Они не сажают кривых стежков, В рот не суют иголку, И нет у них пары железных рук, В которых мало толку. Они не хватают кубков больших, Не осушают их разом, Не пялятся из-под девичьих бровей Дерзким бесстыжим глазом». «Вот еще дался тебе мой глаз! Помалкивай, злая служанка! Меньше всего охота глазеть Мне на тебя, смутьянка». Поздно вечером Сигне ведет Хавбора в спальный покой. В постели она его твердой груди Коснулась белой рукой. Коснувшись украшенной златом груди, Спросила она: «Подруга, Зачем твоя грудь, подобно моей, Не стала кругла и упруга?» «Девы в нашем краю на тинг Ездят, надев доспехи. Стан мой туго сжимала кольчуга, И грудь не росла от помехи. Никто нас не слышит, Сигнильд! Если твоей любви Достоин какой-нибудь рыцарь, Имя его назови!» «Не то чтобы в целом свете Никто мне был не под стать, Но сердцу мил королевич, Которого Хавбором звать». «Если мил тебе королевич, Которого Хавбором звать, Дорогая, с собой бок о бок Ты его уложила спать!» «Зачем ты, Хавбор, сын короля,
