ждал этой минуты и теперь наслаждался ею.
Из всех подчиненных ему нравился только один Шелленберг. Он растил и продвигал этого человека, готовил его для больших дел. И ему нужна была полная в нем уверенность и полная, неограниченная власть над ним.
- Торопитесь, Вальтер, - сказал он, следя за секундной стрелкой. Мне бы не хотелось, чтобы противоядие опоздало.
Шелленберг поправил острый уголок платка в кармашке английского пиджака и налил в стакан воды из сифона.
- Мы допоздна гуляли с госпожой Гейдрих по берегу, - сказал он, сделав небольшой глоток. - И говорили о поэзии миннезингеров... Потом ужинали в каминном зале, а во втором часу разошлись по своим комнатам. Мне казалось, что вы вот-вот возвратитесь. Я вас ждал, - он медленно допил воду. - Но вы не прилетели.
- Да. Я вынужден был остаться в Берлине.
- Понимаю, - Шелленберг наклонил голову с безупречным пробором. Давайте ваше противоядие. Я сказал вам все.
- Все ли, Вальтер?
- Вы же говорите, что приняли меры. - Он забарабанил было пальцами, но сразу же убрал руку под стол. - Тогда вы должны знать, что я сказал вам правду.
- Верно! - Гейдрих рассмеялся, налил Шелленбергу коньяку. - Пейте спокойно, никакого яда не было. - Он взял свою рюмку и медленно высосал ее, улыбаясь, не отрывая глаз от лица собеседника.
У Шелленберга чуть дрогнули ноздри.
- Вы, кажется, хотели выпить за дружбу, Рейнгард? - спросил он и, обмакнув палец в коньяк, провел по ободку. - Нет, это не баккара, - сказал он, прислушиваясь к мелодичному, какому-то очень отдаленному звону. - Но это хороший богемский хрусталь.
- Богемия будет наша! - Гейдрих налил себе еще. - Фюрер решил назвать ее протекторатом, - он засмеялся. - Мы возьмем за основу колониальный договор Франции с тунисским беем. Как вам это нравится? Пусть чехи знают! Они же всегда тянулись к Франции. За дружбу, Вальтер. Нам предстоят с вами большие дела.
- За дружбу... Хорошо, - сказал Шелленберг и пригубил вино.
- Вы обиделись? Напрасно... Мне кажется, что теперь мы с вами даже стали как-то ближе... Мы служим с вами, обер-штурмбанфюрер, великому делу, - он повысил голос. - И ничто постороннее не должно мешать нам выполнять нашу историческую миссию. Вы понимаете меня?
- О да, обер-группенфюрер, - Шелленберг разрешил себе иронически улыбнуться. - В чем дело, Рейнгард?
- Австрия - наша. Судеты - наши. Это только начало, Вальтер...
- Знаю.
- Фюрер поручил нам вплотную заняться Данцигом и Польским коридором.
- И это знаю.
- Разумеется, Вальтер, разумеется... Но речь идет вовсе не о Данциге.
- Догадываюсь.
- Конечно... Фюрер поручил СД создать повод или поводы для начала операции.
- Вот это интересно.
- К 1 сентября 1939 года должен быть обеспечен конкретный предлог для войны с Польшей, так, чтобы перед лицом истории поляки выглядели бы агрессорами. Да, черт возьми, мы не будем рады, если поляки уступят и просто вернут нам Данциг.
- Конечно, - Шелленберг, подавляя нарочитую зевоту, посмотрел на часы; он явно старался взять реванш за только что пережитые минуты страха и смятения.
- Это очень серьезно, Вальтер. Проведение мероприятия фюрер возложил на меня... Как 'Салон Китти'? - словно между прочим, спросил Гейдрих.
- Превосходно. От клиентуры отбою нет.
- Еще бы! - Гейдрих причмокнул. - Такие девочки...
- Между прочим, там работают не только девочки. Многие весьма высокопоставленные замужние дамы не прочь послужить рейху на этом, так сказать, поприще.
- В душе все они потаскухи, - усмехнулся Гейдрих. - Так и тянет в постель. Работа на вас для них только благовидный предлог. Не так ли?
- Я бы этого не сказал, - осторожно ответил Шелленберг, уклоняясь от щекотливой темы. - Это не суть важно. Главное - дело идет.
- Что нового?
- Граф Чиано, например...
- Зять самого дуче? - с улыбкой спросил Гейдрих. - Очень хорошо. И насколько богат материал?
- Полный набор: фотографии, звукозапись. Есть пикантные места.
- Кто же эта ловкая прелестница?
- Номер 371 дробь 8, Матильда. Работает за плату.
- Профессионалка! - уважительно покачал головой Гейдрих.
- О, да!
- Хорошо бы прощупать англичан... В связи с возможным развитием польской темы. Но это не спешно. Еще многое не готово. А сейчас есть специальное задание, Вальтер, - Гейдрих наклонился к Шелленбергу. - Нужно залучить Графа.
- Понятно. Что именно?
- Это тонкая материя, Вальтер. - Гейдрих повернулся к собеседнику боком, как это делал обычно Гиммлер, говоря о важных вещах.
Разговор предстоял самый серьезный. О планах польской кампании Шелленберг был осведомлен, об этом можно было спокойно поговорить и в кабинете. Другое дело Граф, личный астролог Гитлера. Тут надо было держать ухо востро.
Беседа была обоюдоопасной. Гейдрих, по сути, должен был признать, что собирает досье на самого фюрера. Конечно, прямо он об этом не скажет и подпустит туману, но такого человека, как Шелленберг, не проведешь.
Потому-то и нуждался Гейдрих в неограниченной власти над Шелленбергом, что не мог обойтись без его ума.
- Это очень тонкая материя, Вальтер... Видите ли, меня занимает одна загадка... Кстати, я забыл сказать вам, что рейхсфюрер благосклонно отнесся к моему ходатайству о присвоении вам очередного звания.
- Благодарю, Рейнгард. Так что это за загадка?
- Мне непонятно, почему фюрер так церемонится с этим осточертевшим всем нам Тельманом.
- Зачем нам понимать это, Рейнгард. У нас есть приказ.
- Рейхсфюрер считает, что Тельмана надо передать СС.
- Насколько я знаю, возражает министерство юстиции. Юридически Тельман все еще подследственный.
- Не совсем. После моей резолюции он скорее стал превентивно заключенным. Но вы-то понимаете, что дело здесь не только в юридических тонкостях и даже не в соображениях политики.
- В чем же еще?
- Вот это-то я и хотел бы узнать.
- А фюрер хочет, чтобы вы это узнали? - Шелленберг, как всегда, бил в самую точку. Но, зажав своим вопросом Гейдриха в угол, он тут же непринужденно отступил назад и дал шефу выйти. - Впрочем, это не мое дело: я подчиняюсь непосредственно вам и, как всякий ландскнехт, предпочитаю выполнять приказы, а не рассуждать. Чего вы хотите, Рейнгард? Кажется, вы говорили о Графе?
- Да, Вальтер, спасибо... Я решил прощупать с этой стороны. По крайней мере, рейхсфюрер будет знать, как себя вести, если разговор опять зайдет о Тельмане. - Он выставил Гиммлера как щит, словно и впрямь выполнял задание рейхсфюрера.
- Что навело вас на мысль о Графе?
