- Одно совпадение, Вальтер, всего лишь одно совпадение. Случайное и, возможно, странное совпадение: Адольф Гитлер родился двадцатого апреля, а Эрнст Тельман - шестнадцатого. Они родились под одними звездами, Вальтер. Вы же знаете, какое значение фюрер придает этой... - он хотел сказать 'чепухе', но быстро нашел более подходящее слово, - материи, Вальтер, этой тонкой материи... Не тут ли таится ответ на загадку?
- Что ж, очень возможно... Надо проверить, Рейнгард, только и всего. Надо проверить. Я просмотрю досье Графа и что-нибудь придумаю.
- Оно не слишком обширно, Вальтер.
- Но известно, по крайней мере, какой тип женщин он предпочитает?
- Беда в том, что астролог Граф импотент.
- Это значительно осложняет дело. Бедный человек!
- И все равно нужно что-то придумать.
- Конечно, Рейнгард, мы ему что-нибудь подберем. Мы дадим ему надежду.
В тот день Гейдрих лишний раз убедился, что Шелленберг в своем деле незаменим.
И вот сейчас, сидя в автобусе, он понял, почему решил пообедать сегодня именно в 'Урании': он шел по следу своей удачи. Чисто профессионально... А еще он подумал, что Дениза будет очень на месте в 'Салоне Китти'. Не сейчас, разумеется, а после, потом...
Глава 46
ДОЖДЬ В ГАМБУРГЕ
Когда Роза добралась на трамвае до Поппенбютеля, пошел дождь. Угольно-серые, словно закопченные стены гамбургского пригорода растворились в пронизанном шипящими струями тумане. По мостовой, смывая желтые пятна опавших листьев, побежали мутные стремительные ручьи.
Роза быстро раскрыла зонт и поспешила к афишной тумбе, где за волнистой завесой дождя мерещилась чья-то темная искаженная тень.
- Давно ждешь? - спросила она съежившегося мокрого Эдвина, накрывая его зонтом.
- Нет! - Он тряхнул головой, и во все стороны полетели холодные брызги. - Только что пришел, но уже промок совершенно и даже озяб.
- Еще бы. Конец октября. Ты, как всегда, налегке?
- Как всегда. - Он оглушительно чихнул и вытер лицо мокрой рукой. Ну, как здоровье?
- Спасибо, недурно. - Роза едва заметно улыбнулась. - Старик передал мне записку о Мюнхенском соглашении. Я, конечно, поняла, что она должна вас заинтересовать, но сомневалась, писать вам или нет. Ну и все же написала... Письмо опустила со всеми предосторожностями. Не знаю, верно ли я сделала, но мне было так одиноко, Эдвин, так одиноко!
- Ты поступила совершенно правильно. Надо было написать сразу. Как видишь, мы перехитрили их и смогли встретиться... Лучше скажи, как тебе удалось получить эту записку? Как он сумел ее передать? Свидание же было отсрочено.
- Да. Из-за близости войны. Но оно состоялось, хоть и значительно позже. Прокурор и тюремный инспектор сидели, как обычно, за столом, а Тельман напротив меня. Он толкнул меня ногой, и я заметила, что он протянул под столом руку. В этот момент инспектор спросил меня, получила ли я курительную трубку. 'Ну конечно', - сказала я и раскрыла сумочку, чтобы показать эту самую трубку, которую они отобрали у Эрнста. Тогда-то я бросила в сумку записку. Никто ничего не заметил.
- Счастливый случай, - хмыкнул Эдвин. - Вы шли на большой риск.
- Конечно. Пойдем куда-нибудь?
- Зачем? - удивился Эдвин. - Здесь никого нет и за шумом дождя нельзя услышать, о чем мы с тобой говорим.
- Но на нас могут обратить внимание. Согласись, что это выглядит странно, когда двое стоят под дождем на трамвайной остановке.
- Мало ли что...
- Нет, на влюбленную пару мы не похожи. Дама уж слишком пожилая... Здесь недалеко тихий ресторанчик, пойдем лучше туда.
- Ладно. Записка у тебя?
- Я передам тебе ее, когда ты немного обсохнешь, - улыбнулась Роза. А то, боюсь, размокнет бумага.
- У меня есть непромокаемый карман. Записка большая?
- Двенадцать страниц на машинке. Ее нужно как можно скорее доставить товарищу Вальтеру.
- Он теперь в Москве, Роза, в Исполкоме Коминтерна. 'Мостом жизни' руководит сейчас Франц Далем, но, конечно же, о записке Старика будут знать и в Москве.
Напор дождя ослабел, но холодный белый туман стал плотнее. Тусклым ленивым серебром отсвечивали улицы и жестяной навес керосиновой лавки.
В маленьком скверике, где находился ресторанчик 'Морская раковина', уныло мокли голые кусты жасмина и старая облетевшая липа. Эдвин помог Розе снять пальто, затем осторожно стянул с себя мокрый плащ.
Роза раскрыла сумочку, достала сложенную в несколько раз газету и бережно разгладила ее. Так она и вошла в зал с 'Гамбургер цайтунг' в руке.
В ресторане было пусто. Эдвин придвинул газету к себе и небрежно раскрыл ее.
'Идея, объединившая нас до самой смерти, идея, которая увлекла и сделала счастливыми миллионы людей, идея, которая сидит у каждого из нас в костях и в крови, - эту великую, живую и могучую идею нельзя загасить даже в эти тяжелейшие годы'... - успел он прочесть бросившиеся в глаза строки на вложенном в газету листке. 'При использовании этого документа следует соблюдать величайшую осторожность', - прочел он начальную строчку записки и неторопливо сложил газету.
- Миноги в горчичном соусе, - сказал он кельнеру, - и сосиски с капустой.
- Пиво? - спросил кельнер.
- Да, - кивнул Эдвин, - 'старый Карлсон'.
В ресторан вошел высокий мужчина в мешковатом костюме и, оставляя за собой мокрые следы, направился к соседнему столику. Кельнер обернулся, внимательно оглядел нового посетителя и быстро прошел за стойку, где всаживал кран в свежую пивную бочку лысый хозяин в белом переднике. Кельнер бросил быстрый взгляд на столик Розы и Эдвина и, наклонившись к хозяину, что-то шепнул.
Хозяин отложил кран, тяжело выпрямился и тоже, прищурившись, оглядел зал. Он вытер руки полотенцем и выдвинул из-под стойки телефон.
Обостренный слух Эдвина уловил дребезжание наборного диска. Мужчина за соседним столиком ковырял зубочисткой во рту. Мокрые волосы его топорщились ежом, на тяжелом подбородке проступала синева.
Прикрывая трубку рукой, хозяин что-то взволнованно объяснял, но слов разобрать было нельзя.
- Уйдем? - одними губами спросила Роза.
- Поздно, - так же тихо ответил Эдвин.
Малиновый от натуги хозяин повесил трубку, задвинул телефон обратно и вновь, прищурившись, воровато стрельнул глазами.
- Пусть это лучше найдут у меня. - Роза накрыла рукой газету, быстро сложила ее по сгибам и спрятала в сумку. Но убрать сумку она уже не успела. В зал вбежали трое полицейских. С синих взъерошенных шинелей стекала вода. Каскетки и ремни сверкали дождевым глянцем. Один из них сжимал в руке револьвер. Еще с порога он крикнул:
- Где? - с жестких его усов взлетели маленькие брызги. - Где он?
- Вот! Вот! - кинулся им навстречу хозяин. - Здесь он! - и кивком указал на мужчину в мешковатом костюме.
- Но позвольте! - тот грузно приподнялся и насупил мохнатые брови. Что это значит?
- Сейчас узнаешь! - усмехнулся усатый полицейский. - Взять его!
Щелкнули никелированные наручники.
- Да вы знаете, кто я? - взревел вдруг арестованный. - Я обер-шарфюрер СС Вальтер Симон!
- Тебя-то нам и нужно. А ну, пошли!
Полицейские потащили обер-шарфюрера в штатском к выходу. В дверях усатый вахмистр задержался и, обернувшись к столику, за которым сидели Роза и Эдвин, вежливо козырнул.
