Кроме Асантао.
Фарзой заскрежетал зубами.
Все эти годы было так: по правую руку от него стоял Мела, по левую – Фрат, а за плечом он чувствовал молчаливое присутствие Асантао. Это делало его сильным. Его власть была заключена в треугольник: мужчина – женщина – светлая Сила. Теперь треугольник распался.
Злое лицо Фрат стояло у него перед глазами – такое, каким оно было в тот день. Оно застыло, как маска, раскрашенная в три цвета: белые волосы, черные брови, алые полосы от удара по щеке. И когда он уже хотел было сказать, что отныне ей нет больше места под сенью рогов Золотого Лося, вперед вышла Асантао и отстранила его.
– Все вы молчите сейчас, – сказала собравшимся Асантао, негромко, но очень отчетливо. – И даже ты, Фратак, молчишь. Тогда скажу я. Раз никто из вас не решается поднять голос за эту девочку, то, в таком случае, я забираю ее к себе. – Она протянула руку, и Фрат шагнула ей навстречу. Ясновидящая сжала ее плечо и улыбнулась. – А теперь пусть кто-нибудь отберет ее у меня.
Так открыто она еще никогда не выступала против Фарзоя, и это яснее всяких слов сказало вождю о том, что его время близится к концу.
– Ты видишь, Асантао, – сказал он ей тогда, но не сумел сдержать досады и швырнул обломки красных стрел под ноги колдуьи. – Забирай ее себе и делай с ней, что хочешь. Отныне я забыл ее имя.
И Асантао ушла, крепко держа девчонку за руку. Все расступались, освобождая им дорогу, и никто не смел поднять глаз…
Асантао показалась на деревенской улице. Можно подумать, что это мысли Фарзоя вызвали ее. Утреннее солнце уже пробилось сквозь туман и поблескивало на золотых украшениях ее головной повязки. В толстых косах Асантао синели цветки цикория – такой же знак надвигающейся осени, как стаи перелетных птиц в небе или первые желтые листья на деревьях.
Фарзой встал и кивнул ей.
– Иди со мной, вождь, – сказала колдунья, не здороваясь. – Твой народ стоит под Золотым Лосем и ждет тебя.
– Что-то случилось?
– Да. – Асантао казалась встревоженной. – Но прежде чем ты сделаешь отсюда первый шаг, я скажу тебе одну вещь. Если ты опять захочешь совершить жестокость, то помни: пока я жива, я буду стоять на твоем пути.
Несколько секунд смотрел Фарзой в теплые глаза Асантао.
– Хорошо, – сказал он наконец. И еще раз подумал о предательстве.
Возле Золотого Лося действительно собрались уже почти все. В полном молчании Фарзой прошел вперед, остановился, повернулся к толпе.
– Ради чего вы звали меня? – спросил он.
Вместо ответа вперед вытолкнули паренька в окровавленной одежде, и тот упал на четвереньки у ног вождя. Незаметно оказавшись рядом, Асантао сказала вполголоса:
– Встань, Эйте.
Паренек с трудом поднялся. Фарзой уставился на него тяжелым, неподвижным взглядом. Два дня назад в сражении у речки Мыленной Эйте попал в плен. И вот он стоит перед ними, живой и невредимый. Впрочем, не такой уж и невредимый: правая сторона груди у него перевязана, и кожа на лбу рассечена. Сейчас это не имело большого значения. Важно было другое: он остался жив и каким-то образом сумел вернуться домой. Интересно, какую цену он заплатил за возвращение?
Фарзой поднял взгляд к Золотому Советнику Истины.
Эйте тоже смотрел на Лося. Он знал, что в присутствии этой святыни еще никому не удавалось солгать безнаказанно. Но Эйте и не собирался никого обманывать.
Фарзой долго молчал, прежде чем задать первый вопрос. В деревне было очень тихо, и только где-то в доме плакал ребенок. Наконец вождь спросил:
– Где же ты был эти дни, Эйте?
– В плену, – ответил юноша.
– Как ты попал в плен?
– Должно быть, после того, как меня ударили в грудь. Я плохо помню, как это было.
– Если ты был ранен в битве, то почему мы не нашли тебя после сражения? Сейчас осень, пленных больше не берут.
– Я не знаю, почему они это сделали. Но их вождь не позволил меня добить и велел вынести с поля боя.
– Ты уверен, что это был их вождь? – переспросил Фарзой.
– Да.
– Ты разглядел его?
– Да, – сказал Эйте и перевел дыхание. – Даже слишком хорошо. Вместо плаща он носит волчью шкуру.
Фарзой недоверчиво перевел взгляд с юноши на Золотого Лося.
– Волчью шкуру? Но ведь Гатал погиб.
– Это был не Гатал, – ответил Эйте. – Кто-то другой надел его плащ и взял его меч.
