Торфинн усмехнулся.
– Верю. Слушай, Ингольв Вальхейм. Он и я – две половины одного великого Целого, черная и белая. Хотя на самом деле мы с ним почти не отличаемся друг от друга. Когда-то все было иначе. В прошлые эпохи в мирах реки Элизабет существовало множество Белых Магов. Белая Сила была рассеяна, и каждый из них, наделенный небольшой ее частью, был не так уж могуществен. Но настал срок, и Белые Маги ушли, а вся их Сила соединилась в одном. Черное и Белое должны находиться в рановесии. Поэтому, хоть мы и родились в разное время, погибнем мы одновременно. Или не погибнем никогда.
Ингольв снова откинулся в кресле.
– Вы боитесь его, ваша милость?
Прежде чем ответить, старик пошевелил в камине дрова, а потом выпрямился и прямо посмотрел на Вальхейма.
– Нет, – спокойно сказал он, и это было правдой. – Я знаю, он не преследует такой цели – уничтожить меня. А что касается самоубийства… Ощутив вкус Силы, ни один маг, даже Белый, не захочет расстаться с жизнью.
– Как его зовут, ваша милость?
– На что тебе?
Ингольв пожал плечами.
– Я должен охранять вашу милость, – пояснил он. – Думаю, мне лучше знать имена ваших врагов.
– Он мне не враг, – досадуя на прямоту армейского капитана, ответил Торфинн, – и имени у него нет. Впрочем, о чем я! Ты же его знаешь. Это Синяка.
Вальхейм, обычно невозмутимый, на этот раз поперхнулся, чем доставил Торфинну немалое удовольствие.
– Кто? – вымолвил он наконец. – Тот мальчик? Солдат из моей роты?
За сто с лишним лет, проведенных в замке, Ингольву, который никогда прежде не верил ни в какую магию, все же пришлось убедиться в ее существовании. Торфинн потратил немало сил на то, чтобы вколотить эту мысль в голову упрямого материалиста. И все же Ингольв так и не смог до конца примириться со всей этой чертовщиной. И еще меньше он был готов к тому, чтобы признать могущественного чародея, наследника Белой Магии Ахена, в Синяке.
Капитан слишком хорошо помнил тот день накануне падения города. Главнокомандующий дал ему пятьдесят человек с приказом «держать форт до последнего». Среди солдат было несколько новобранцев. Вальхейм попытался было отделаться от них, но на него наорали, и он отступился. Синяка, худой, очень смуглый, стоял в стороне от прочих, и Вальхейм сразу заметил его. Людей с таким цветом кожи среди жителей Ахена не наблюдалось, но капитан не стал доискиваться, откуда взялся странный паренек. Солдатик ему понравился. В отличие от других, он думал только о том, чтобы как можно лучше делать свое дело.
– Синяка был со странностями, – сказал Вальхейм, наконец, – но я все же не могу поверить…
– Да, он со странностями, – неожиданно согласился Торфинн. – Думаю, это у него оттого, что он долго жил среди людей. И главная странность нашего общего друга в том, что он тяготится своей Силой.
– Но я не понимаю, ваша милость, – сказал Вальхейм, который до сих пор не оправился от удивления, – как ваша жизнь вообще может зависеть от него? Ведь вы с ним даже живете в разных мирах.
– Не напрямую, конечно. – Торфинн отбросил плед, в который кутался, и, встав с кресла, прошелся по комнате. – Все связано со всем, Вальхейм, особенно в магии. Черное и Белое должны быть уравновешены. И если этот несчастный все же найдет способ уничтожить себя, мне не придется надолго задержаться в мирах Элизабет. Я уйду вслед за ним.
Он взял с полки, невидимой в темноте, старую книгу в кожаном переплете. Ее застежки были украшены янтарными пластинами. Вальхейм заметил на нескольких пластинах сеточку трещин.
– Это книга деяний Черной и Белой магии в мирах Элизабет, – сказал Торфинн. – Она написана на языке мертвого мира Аррой, так что ты все равно не сможешь прочесть ее. Но я кое-что переведу для тебя, хочешь?
Ингольв кивнул. Торфинн снова сел, положил раскрытую книгу себе на колени и, склонившись поближе к свету, прочел стихотворные строки, стараясь подчеркнуть их своеобразный ритм:
Оба собеседника опять замолчали, глядя в камин. Неожиданно Вальхейм подумал о том, что, скорее всего, он сам погибнет вместе с Торфинном. И с удивлением понял, что не боится и этого.
Наконец, он решился разрушить тишину.
– В любом случае, ваша милость, вы знаете, чего вам следует опасаться. Хорошо, что и я это теперь знаю. Но что такое «чужое оружие»? Если подумать, моя сабля – тоже чужое оружие.
– Ты не бродяга, – сказал Торфинн. – А оттого, что я знаю предсказание, не легче, а только труднее. Появляется соблазн бежать от судьбы.
– Если вы верите предсказаниям, ваша милость, то, мне кажется, вы вполне в состоянии ускользнуть от них.
– Едва ли… – Торфинн захлопнул книгу и посмотрел в серые глаза своего слуги. – Бежать от судьбы, Ингольв, – это бежать ей навстречу.
К любому могуществу можно подобрать ключ – так считал Мела. Аэйт сильно сомневался в этом, но возражать старшему брату не решился. Мела вздумал наняться охранником в свиту Торфинна, войти в доверие к чародею или выследить его, как получится, а потом потребовать, чтобы он возвратил их в мир Ахена. План был не ахти какой, но поскольку альтернативы не имелось, братья остановились на нем.
Кари и Кабари показали им удобную тропинку, по которой они поднялись на скалу, после чего хэны распрощались со своими гостями и, шмыгая от сопереживания носами, удалились. Обернувшись, Аэйт долго
