– В мирах Элизабет наш мир называется Ахен, – сказал он.
В тот же миг краска схлынула с лица его собеседника, и оно, и без того бледное, побелело, словно натертое мелом. Губы, которые только что кривились в усмешке, дрогнули. Он поспешно откинул капюшон и по-новому взглянул на братьев.
– Как, ты говоришь, называется ваш мир? – переспросил он.
– Ахен, – повторил Мела. – Это имя носит большой город на берегу залива. Говорят, его основал император Карл Незабвенный. Он знаком тебе?
Человек коротко кивнул. Странное выражение появилось в его глазах.
– Так ты вернешь нас домой, Торфинн? – не веря удаче, спросил Аэйт.
– Я начальник стражи Кочующего Замка, – сказал человек с кнутом. – Идите за мной.
– В чем дело, Вальхейм? – недовольно произнес Черный Торфинн, не поднимая глаз от своего широкого стола с четырьмя курильницами по углам. Из одной курильницы поднимался тонкий белый дымок, и вся комната была полна аромата сирени. Торфинн раскладывал пасьянс колодой карт Дороги и Судьбы, и золотой перстень на мизинце его левой руки то и дело вспыхивал. Синий гобелен с изображением битвы кентавра с единорогом висел за его спиной.
– Ваша милость… – начал Вальхейм.
Торфинн выложил еще несколько карт и задумался над ними, не обращая никакого внимания на своего слугу. Вальхейм терпеливо ждал.
– Говори же, я слушаю, – рассеянно сказал Торфинн.
– У ворот стучали, ваша милость, – сказал Вальхейм.
Торфинн бросил колоду на стол и вскинул глаза.
– Ну и что? – рявкнул он. – Это причина мешать мне? Если ты не знаешь, что тебе делать, могу рассказать. Отправь туда арбалетчика.
Ингольв выдержал бешеный взгляд чародея.
– Я знаю, что мне делать, ваша милость, – спокойно ответил он. – Они ждут за дверью.
На миг Торфинн опешил – такого самоуправства он не ожидал.
– Кто ждет? Чего ждет? – Он лег грудью на стол. – Великий Колаксай, какой ты дурак, Вальхейм! Зачем ты привел в замок каких-то попрошаек?
Вальхейм вдруг побледнел, но глаз не опустил и сказал, упрямо пригнув голову:
– Эти двое заплутали в мирах. Помогите им вернуться домой, ваша милость.
– Я не занимаюсь благотворительностью, – отрезал Торфинн. – А ты стал много себе позволять, Вальхейм.
– Помогите им, – повторил Ингольв.
Почувствовав, что за этим упорством кроется что-то важное, Торфинн встал из-за стола и спросил, недоумевая:
– Да что с тобой случилось, мальчик?
Ингольв ответил не сразу – боялся, что голос дрогнет. Наконец, выговорил:
– Они пришли из мира Ахен.
Торфинн оттолкнул от себя слугу и брезгливо вытер руки об одежду.
– Ты так и не оставил эту человеческую привычку – чуть что распускать сопли, – сказал он и покривился. – Ладно, пусть войдут.
Ингольв быстро подошел к двери, и стражники пропустили в комнату Мелу и Аэйта. Торфинн поглядел на них несколько секунд, а потом откинул голову и громко расхохотался. Белый дымок в курильнице метнулся, словно испугавшись. Оба брата, которые настороженно оглядывались по сторонам, вздрогнули и, как по команде, уставились на чародея.
– Нашел близкие души, а, Игольв? – вымолвил Торфинн. – Боги морского берега! Ты хоть знаешь, кто они такие?
Чародей присел боком на край стола и поманил к себе Аэйта согнутым пальцем. Оглянувшись на брата, Аэйт осторожно приблизился.
– Ну что, нежить болотная, – негромко произнес Торфинн, наклоняясь к юноше, – сказать ему, кто ты?
Аэйт пожал плечами.
– Скажи, коли знаешь.
– Смотри ты, гордый, – заметил Торфинн и снова засмеялся. – Ингольв! – крикнул он. Низкий голос Торфинна звенел, и капитан, хорошо изучивший за эти годы своего хозяина, видел, что тот от души веселится. – Ингольв Вальхейм, ну-ка расскажи мне, что ты знаешь о болотных людях, о морастах Элизабетинских трясин?
Ингольв дернул углом рта. Как и все ахенцы, он слышал о морастах немало жутких историй, но считал их просто болтовней суеверных невежд.
– Что морастов не бывает, – нехотя ответил капитан.
От этого ответа Торфинн пришел в неописуемый восторг.
