ГЛАВА XVI.
Буржуазный дуализмъ: конституціонный антагонизмъ. – Р?шительное превосходство рабочей идеи.
Мы уже знаемъ, въ чемъ состоитъ рабочая идея, какъ съ точки зр?нія интересовъ, такъ и правительства. Скажемъ еще несколько словъ о томъ, ч?мъ была буржуазная идея въ 1789 г. и посл? революціи. Тогда читатель будетъ им?ть возможность судить, зная об? стороны д?ла, за к?мъ теперь политическая способность: за рабочей ли демократіей, или за буржуазнымъ капитализмомъ.
Выше (часть 2, глава II) мы сказали, что буржуазія достигла высшей степени самосознанія въ 1789 году, когда среднее сословіе устами Сіэйса бросило перчатку старому обществу, спросивъ себя:
Но еще печальн?е утраты буржуазіею самосознанія то, что она лишилась даже пониманія управляющей ею идеи, тогда какъ, напротивъ того, рабочіе классы быстро идутъ въ этомъ отношеніи впередъ; еще печальн?е то, что, всл?дствіе ея глубокаго ничтожества, страна и правительство, зависящія отъ нея, преданы совершенно на произволъ судьбы. Политическую способность даетъ не одно только самосознаніе: для нея нужна еще идея; а между т?мъ, если бы буржуазія ум?ла читать и мыслить, она не мало удивилась бы, узнавъ, что идея ея вполн? исчерпана, что она неспособна создать ни свободы, ни порядка, короче – что у нея н?тъ идеи.
До 89 года мысль буржуазіи принадлежала къ циклу феодальныхъ идей. Почти вся земля принадлежала дворянству и духовенству, они господствовали въ замкахъ, монастыряхъ, епископствахъ, приходахъ; имъ принадлежали выморочное и другія права; они творили судъ и расправу надъ своими вассалами, воевали съ королемъ, пока наконецъ, онъ, соединившись съ буржуазіею, не принудилъ ихъ ц?лымъ рядомъ пораженій служить себ?. Буржуазія съ своей стороны господствовала въ торговл? и промышленности, им?ла свои корпораціи, привилегіи, вольности, мастерства; чтобы избавиться отъ тираніи духовенства и дворянства, она заключила союзъ съ престоломъ и этимъ пріобр?ла н?которое значеніе въ государств?. Въ 89 году пала вся эта система. Буржуазія, сд?лавшись въ политик? вс?мъ, умножила до безконечности свои преимущества, не переставъ, впрочемъ, торговать и промышлять, какъ дворянство не перестало до?дать остатки своего достоянія, а духовенство п?ть свои гимны. Идеи не стало ни у кого.
Я ошибся: идея буржуазіи только развратилась.
Своими капиталами и своимъ вліяніемъ на массу буржуазія стала властительницею государства; но въ владычеств? своемъ она вид?ла только средство упрочить свое положеніе и создать себ? въ должностяхъ и бюджет? новое поле эксплоатаціи и барышей. Къ ней перешли вс? права духовенства, дворянства и короля, древнихъ государственныхъ чиновъ, и она не вид?ла надобности изм?нять прежнюю монархическую, унитарную и централизаціонную государственную форму; она ограничилась т?мъ, что приняла противъ государя н?которыя м?ры, изв?стныя подъ именемъ конституціонной хартіи. И къ чему ей было изм?нять эту систему, когда въ сущности чиновники управляли для нея и черезъ нее, для нея и черезъ нее взимался налогъ, для нея и черезъ нее царствовалъ король?
Отъ нея истекало правосудіе; королевское правительство было ея правительствомъ; отъ нея завис?ли война и миръ, какъ повышеніе и пониженіе курсовъ; иногда ей приходилось подавлять политическія замашки престола; за то она никогда долго не носила траура по династіямъ.
Однако, по законамъ равнов?сія, такая система политической централизаціи требовала противов?са. Королевскую власть ограничили, уровнов?сили, подчинили парламентскому большинству, скр?п? ея собственныхъ министровъ, – но всего этого казалось мало: нашли нужнымъ еще бол?е ограничить кругъ д?йствія организма, называемаго правительствомъ, изъ опасенія, что иначе онъ рано или поздно поглотилъ бы все. Приняли м?ры противъ правъ престола; но что значило это личное право въ сравненіи со всепоглощающимъ, безпред?льнымъ могуществомъ системы?
Зд?сь?то и обнаруживается во всей своей наивности геній буржуазіи.
Непом?рную силу централизаціи уравнов?сили съ н?сколькихъ сторонъ. М?рами къ тому были: во первыхъ, организація самой власти по экономическому принципу разд?ленія труда или промышленнаго разграниченія; во вторыхъ, представительная система и утвержденіе налога собраніемъ выборныхъ депутатовъ; въ силу этой системы исполнительная власть не могла ничего предпринять безъ согласія законодательнаго большинства; – наконецъ, въ третьихъ, всеобщая подача голосовъ. Стало несомн?нно, что правительство можетъ всегда подкупить какое угодно буржуазное большинство, и было р?шено, что министерству, которое им?етъ возможность привлечь къ себ? н?сколько сотъ м?щанъ, никогда не удастся развратить весь народъ… Къ числу м?ръ, которыми над?ялись конституціонно ограничить власть, принадлежитъ также организація городскихъ и департаментскихъ управленій; но надежда эта никогда не осуществлялась. (См. ниже, часть 3. – Глава ІV).
Но угадайте, что послужило самымъ д?йствительнымъ и сильнымъ ограниченіемъ власти? Что господствуетъ теперь, на ряду съ императорскимъ абсолютизмомъ, надъ всемогуществомъ націи? – Ничто иное, какъ торгашеская и промышленная анархія, экономическая путаница, свобода лихоимства и ажіотажа, принципъ:
Буржуазія играетъ на бирж?, промышляетъ, занимается судоходствомъ, коммиссіонерствомъ, даже землед?ліемъ и проч., но пуще всего старается изб?жать всякаго соглашенія, которое могло бы уменьшить рискъ, устранить случайность, установить ц?нность или, по крайней м?р?, воспрепятствовать крайнимъ повышеніямъ и пониженіямъ ц?нъ и уравнов?сить выгоды между продавцемъ и покупателемъ. Буржуазія питаетъ ужасъ и отвращеніе ко всему, что можетъ наложить на нее обязательства, давъ ей обезпеченія; она отрицаетъ экономическую солидарность; она не терпитъ взаимности. Предложите буржуазу вступить въ предпріятіе на правилахъ взаимности, онъ скажетъ вамъ: н?тъ, мн? лучше остаться свободнымъ. Въ какомъ отношеніи свободнымъ? Что значитъ тутъ свобода? Значитъ свобода давать деньги взаймы за возможно большій процентъ, рискуя, что никто не возметъ ихъ, или что, взявъ, обманетъ на залог?; продавать съ возможно большимъ барышемъ свой товаръ, рискуя, что придется потомъ продать его въ убытокъ; наготовить какъ можно больше товара съ т?мъ, что, когда продажа остановится, пускать его за безц?нокъ; драть какъ можно больше съ арендаторовъ, рискуя, что они обнищаютъ и не заплатятъ ни гроша; свобода спекулировать на повышеніе и пониженіе, играть, предаваться ажіотажу, предписывать законы, пользоваться и злоупотреблять монополіями, рискуя подвергнуться потомъ еще худшей участи и, измучивъ ближнихъ, сд?латься жертвою ихъ мести. Буржуазъ не любитъ в?рныхъ предпріятій, если въ нихъ есть хоть мал?йшая доля взаимности. Онъ всегда хватается только за то, что об?щаетъ выгоду ему одному, лишь бы им?тъ мал?йшій шансъ на усп?хъ. Все ему служитъ поводомъ или средствомъ къ ожесточенной конкурренціи, и онъ не разбираетъ сд?ланнаго людьми отъ вытекшаго изъ необходимости вещей. Казалось бы, какъ легко основать на взаимности страхованіе, но онъ и его предпочелъ обратить въ монополію.
Политико–экономы англійской школы возвели въ догматъ эту экономическую несолидарность или,
