— Я не должен ничего против них иметь.
— Они мои друзья, и я хочу, чтобы ты относился к ним с уважением.
На лице Эолинда мелькнула улыбка.
— Мой принц, вы можете требовать уважения к себе, но не уважения к другим. Чего бы вы потребовали еще — уважения к камням или деревьям?
— Но почему ты уважаешь меня, а вот моих друзей — нет?
— Вы принц. Ваша воля и ваше благополучие — вот моя задача.
Сигурд немного задумался, а затем ответил:
— Тогда ты уважаешь не меня, а ту роль, которая была дана мне при рождении.
— Да, так и есть.
Эолинд сказал об этом как о чем-то само собой разумеющемся, словно он не понимал, что своими словами может обидеть принца.
Сигурд остановился. Через пару секунд Эолинд заметил озабоченность на лице своего воспитанника и тоже замер на месте, глядя на принца.
— Если вы желаете, мы, конечно, можем немного поспорить по этому поводу, но нам нельзя замедлять ход. Я уверен, что родители хотят видеть вас за ужином.
Сигурд с раздражением продолжил путь. Ему не нравилось, когда Эолинд им командовал, но, с другой стороны, он не мог ему не подчиниться.
— Неужели я для тебя совсем ничего не значу?
Эолинд плюнул на дорогу.
— Как человек? Ничего. Как принц? Все.
Сигурд не понимал старика.
— Значит, ты бы служил любому другому принцу? Я, признаться, разочарован.
Эолинда, казалось, нисколько не смутило заявление юного принца.
— Это потому, что у вас нет никаких обязательств. Как я могу становиться зависимым от личных симпатий? Должен ли я отказать королю в служении, если глупость его сына не на шутку раздражает меня? Нет, конечно. Ко мне приводят принцев и принцесс, а я забочусь о них.
— Я только надеялся, что ты… я имею в виду, с годами…
Эолинд громко вздохнул. Он знал эти разговоры принца.
Мальчик был сильным, как дрык, но обидчивым, как девчонка. Мать воспитывала его на книгах, а не на бычьей крови, как полагается воину.
— Вы ищете понимания там, где в нем нет необходимости. Если вы не можете различить дружбу и долг, то какая вам разница, первое это или второе?
Сигурд знал, что он получил все ответы, которые готов был дать ему Эолинд по этому поводу.
— Ты еще будешь скучать по мне, когда я уеду в Данию, — с обидой в голосе пробормотал юноша.
— Интересно, кто будет больше огорчен: я — в связи с вашим отъездом или датчане — по поводу вашего прибытия?
Настроение Сигурда заметно улучшилось. Он с самого начала года ждал своей первой большой поездки за море.
— Я слышал, что датчане играют совсем в другие игры, чем мы. И у них есть музыкальные инструменты, издающие звуки, которых ты никогда не слышал! А их мед заправлен специями и жжет язык!
Эолинд рассмеялся.
— Вы этого хотите? Чтобы мед жег вам язык? Что ж, думаю, вам будет очень хорошо у короля Дагфинна.
Пауза со стороны Сигурда затянулась, и Эолинд сразу же понял, о чем тот думает.
— Да, вам будет хорошо у короля Дагфинна, Сигурд. Именно у короля, при дворе, — подчеркнул старик. — И это не просьба. Учтите, я не хочу, чтобы мне пришлось говорить об этом с вашим отцом.
Сигурд поднял несколько камешков и стал бросать их в лес слева и справа от дороги. Медленно опускалась тьма, и от земли поднимался холод.
— Ну что мне делать при дворе? — проворчал Сигурд. — Все замки похожи. Так все говорят! И ты же знаешь Дагфинна! Он будет обращаться со мной, как с благородным конем, которым всем хвастаются.
— Вы принц Исландии и гость при его дворе. Вы ни в чем не будете испытывать недостатка.
— Но в том-то и дело! Эолинд, я не хочу, чтобы утром ко мне в спальню заходил слуга и мыл мне ноги! Я хочу познакомиться с людьми, которые ниже меня по рождению!
— Вы хотите посмотреть на шлюх и на воинов, от пьянства разбивающих себе кружки об голову, а потом валяющихся в луже собственной крови? Вы хотите оказаться там, где рука быстро тянется к мечу, а ночью не нужно спать?
Сигурд чувствовал себя захваченным врасплох.
— Откуда… откуда ты знаешь?
Эолинд засмеялся.
— Вы хотите того, чего хочет каждый мальчик, который начинает ощущать свое превращение в мужчину. Это называют свободой. А в вашем случае это свобода совершать глупости.
— Как ты думаешь, папа мне позволит?
Эолинд покачал головой.
— Ни в коем случае. И не только из-за переживаний о вас — ваша мать собственноручно заколола бы его ножом, если бы с вами что-то случилось.
— Мама всегда слишком много беспокоится.
— Такова ее задача.
Они дошли до края плато и стали спускаться к южному побережью Исландии. Вокруг тянулось невзрачное степное пространство, навевавшее скуку. Впереди виднелся фьорд. Казалось, что здесь когда-то один из титанов откусил кусок суши. С одной стороны фьорда был порт, а с другой, прямо на откосе скалы, располагался королевский замок. Если присмотреться, можно было различить пару крошечных огоньков за крепостными стенами.
Идти им оставалось еще час, может быть, два.
Сигурд попытался вернуться к началу разговора о поездке в Данию.
— Если мне придется все время сидеть при дворе Дагфинна, то я с тем же успехом могу остаться здесь.
— Оставайтесь здесь.
— Но я хочу…
— …настоящих переживаний, — раздраженно застонал Эолинд. — Мы же об этом только что говорили.
Он положил руку на плечо юноши, словно ему нужно было на него опереться, но Сигурд понял, что это прикосновение на самом деле было дружеским объятием.
— Мой принц, вы такого рода, что вам не придется долго искать приключений. Это не зверь, за которым нужно охотиться, словно за дрыком. Приключение само найдет вас.
— Но когда?
— Скорее, чем вам бы этого хотелось. Однажды вы будете тосковать о том дне, когда судьба еще не призвала вас на свою службу.
— Что-то мне в это не верится, — пробормотал Сигурд.
Остаток пути они шли молча.
Мясо было нежным и сочным, а свежий хлеб — еще теплым. Но Эльза почти ничего не ела из того, что было поставлено на стол. Гернот с заботой посмотрел на нее. Много лет назад они отменили обязательное присутствие придворных на каждой трапезе и часто ели в одиночестве, которое нарушали только слуги, наполнявшие их бокалы и уносившие тарелки.
— Если так пойдет и дальше, — попытался пошутить король, — то мы продержимся всю зиму на одном хлебе.
