почему-то отложил в сторону, сентиментально вспомнив, что с подобного, но прошлогоднего и началось его знакомство с Шимпанзун. Помнится, они даже пошутили тогда, что-то насчет ветра из берлоги белого медведя. А позже, сидя в кресле в своей полуспальне-полуспортзале и вертя в руках злополучный рябиновый лист, он не вдруг повернулся к книгам, ясно и осознано выбрав нужный корешок.
А лист такой же, как и тогда, и отложив его в сторону, он открыл атлас и сразу же нашел нужный раздел — Геврония, и нужный город — Хрюхернос. И снова, но уже не во сне, а наяву появилось ощущение полета — он как бы завис над круглой точкой, над явно видимым с высоты несвободного парения городом. Он узнал или вспомнил этот город из сна. Подчиняясь больше предчувствию, чем сознанию, он отыскал область Мармунеза и, измерив прозрачной офицерской линейкой разнокалиберный масштаб, произвел несложный, приблизительный расчет. 'Действительно, недалеко' — вспомнил он фразу Шимпанзун и, не удивившись спокойствию мысли, бросил на испорченный несколькими строчками и столбиками цифр белый лист его серо-красного тезку.
26. Семнадцатый день на планете обезьянн.
А на следующий день, в послегрибное воскресенье, они с Абызном подскочили на авторынок, в Мармунез, состоящий из многих рядов контейнеров с запчастями и из линий машин на продажу. Толпы обезьянн наводнили эти ряды и линии, совмещая в своей толкотне несовместимое — спрос и предложение. Абызн сразу же погряз в необходимых для его бывалого автомобиля запчастях, а Примат, приехавший за компанию, отправился к машинам — где-то там, между подержанным и блестящим обитает его знакомый, перегоняющий машины из богатенькой Гевронии в веселенькую Русбандию.
— Хо! Примат? Какими судьбами? Наверное, хочешь прикупить у меня автомобильчик? — встретил его несколькими возгласами скучающий автоторговец, перегоном зарабатывающий на хлеб насущный.
— А что, такого быть не может? — в тон ответил ему Примат, пожимая руку.
— Привет, о Примат из всех Приматов.
— Привет, Бабуинас. А ты все здесь?
— А я или здесь, или там. Жизнь такая, интересная.
— Понятно, — кивнул Примат, рассматривая иностранное авто. — Скажи, а когда ты планируешь быть 'там'?
— Да как эту рухлядь продам, так сразу и поеду.
— А как скоро ты планируешь продать эту рухлядь? Ты сам ее так назвал.
— Думаю, дня в три, популярная модель. А тебе-то что?
— Просьба будет, вот что. Послушай, привези мне атлас Гевронии, а? Знаешь, бывают такие, большие и подробные, по регионам, — Примат нарисовал в воздухе желаемую рамку, — мне северный нужен.
— Хорошо, посмотрю, если не забуду. А тебе зачем?
— Надо, есть такое слово. Ты как не из бывших! — намекнул на военное прошлое Бабуинаса Примат. — В академию намыливаюсь, работу о врагах писать нужно.
— Да, да, да… О! — увидел он подходящего Абызна. — Кого это к нам несет, и не воняет?!
И они поболтали еще немножко…
— Слышь, Абызн, а ты не в курсе, Гамадряныч еще рыбачит? — спросил на обратном пути приятеля Примат.
— Все еще! — не отвлекаясь от дороги и от подсчетов рыночных выгод и бензиновых затрат, ответил Абызн. — Да он только этим и занимается, старый хрен. То есть, я хотел сказать, гвардии браконьер.
— Как бы его повидать.
— Что я слышу? На рыбалку, что ли, собрался? — сделал большие глаза Абызн. — Ты же почти будкист.
— На охоту, — не то, чтоб очень мрачно пошутил Примат. — Хочу по тундре побродить, дней эдак с несколько. Говорят, у него карты хорошие?
— Хорошие? Да у него отличные карты! Реальные — как сейчас говорят. Надо думать — тридцать лет в погранцах. Все секреты у него в гараже, под верстаком лежат, а шпионы об этом не знают. Ты только приготовься, — изобразил Абызн всем известный в Русбандии жест.
— Понятно.
— Именно так. А что это тебя на природу потянуло, исправляешься, что ли?
— Да так, последствия вчерашних грибных впечатлений, — успокоил приятеля Примат.
— Давай, давай, подлечи нервишки, — одобрил затею Абызн, — а то и ружьишко возьми, по шишкам пострелять.
— Нет, ты же знаешь, я почти пацифист, — покачал головой Примат. — Так как, найдем его сегодня?
— В гараже. Но знай — предпочитает 'Северный олень'.
— Губа — не дура.
И они остановились у магазина, а их по дороге много.
27. Восемнадцатый день на планете обезьянн.
!Звонок!
Он раздался в самой голове, врезался буром электромиксера и прошелся от виска к виску. Сон покачнулся и пьяной тенью сполз по стене. Примат очнулся, но сразу же пожалел об этом — от слабого движения в черепе колыхнулся убитый алкоголем мозг. Но потом все же сел — и ускорение оторвалось от притяжения, они упали на пол и закатились под разные ножки дивана.
!!Ззввоонноокк!!
Примат поднялся и поплелся к двери, чувствуя, как затылок, растягивая мягкий после вчерашнего череп, не успевает за лбом. Но двигаться надо — чтобы не допустить третьего звонка. Третьего он не переживет. Щелкнул замок — быстро, а значит спасительно, и Примат медленным взглядом уперся в довольную, улыбающуюся, в общем-то наглую рожу. Рожа принадлежит Горильеву, а взглядом он уперся — чтобы не упасть.
— Здравствуй, чемпион! — жестоко отчеканил звуки Горильев. — Говорят, искал меня?
— Здравствуй, — ответил Примат, стараясь увернуться от убийственной четкости, — заходи, но не шуми.
Обезьянн зашел, с интересом рассматривая Примата — давно не виделись, и проследовал за ним на кухню, не шумя. Примат достал из холодильника кефир и приложил пакет ко лбу.
— Синдром? — сочувственно поинтересовался пришедший, стараясь быть поосторожнее с четкостью звуков.
— В засаду вчера попал, — пояснил подбитый алкоголем обезьянн, — к Гамадрянычу.
— О! Тогда понятно, — еще шире раздвинул улыбку Горильев, — сочувствую. Жив еще, старый бандерлог? Ну а у тебя как, жизнь, я имею ввиду, течет от старого к новому?
— Тяну лямку спортивного пехтмура, — отпил кефира Примат.
— Семейной лямкой, я вижу, не обзавелся? — не переставая пользоваться улыбкой, сузил глаза Горильев.
— Не созрел, — подвел черту вступлениям Примат. — Ну а ты как, все своим ремеслом занимаешься?
— 'Танцую на самом краю', — кивнул Горильев, и улыбка его стала внимательной, — и пока еще ничего не мешает. Кстати, производственных травм меньше, чем у некоторых на службе.
— Хочу у тебя купить кое-что, — уже твердым взглядом посмотрел в глаза бывшему однокашнику Примат, — я знаю, у тебя всякое есть.
— А зачем тебе? — удивился Горильев. — Если что, я тебе и без этого помогу.
— Если что, я и сам справлюсь. Нужен автомат, желательно укороченный, с глушителем, желательно заводским, или карабин, но тоже с глушителем. Цен я не знаю, но думаю, у меня хватит. Да и старый друг вряд ли обманет.
— Интересно.
