На сей раз он адресовался непосредственно ко мне.
– Это заметно.
– Лжешь!
– Ты ведь считаешь себя благородно рожденным, верно?
– Я не считаю себя благородно рожденным! Я и есть благородно рожденный!
– Так вот. Благородно рожденный на вежливое обращение отвечает соответственно. Я тебе сразу представилась. Если не понял, или туг на ухо, могу повторить. Я – Мирина из Темискиры. Это – Келей с Коса. А ты либо не знаешь правил учтивости, либо так напуган, что не можешь выжать из себя – ни имени своего, ни страны.
Он ответил мне длинной фразой на неизвестном языке. Я приняла ее за ругательство, потому что в ней несколько раз повторялось слово, напоминавшее финикийское «атлот» – «мрак, тьма», правда, в его про изношении это больше походило на «атлат». Но, видимо, фраза содержала в себе еще какой-то смысл.
– Так я и думал, – сказал он. – Грязные дикари, даже не слыхавшие имени страны Солнца. Бродяги и мародеры, рабы женщин, достойные союзники… (снова непонятное слово).
– Ты, лысый, полегче! – Келей вытащил нож. – Нас рабами женщин ругает, а у самого морда, как у евнуха! Дай-ка я проверю, может, ты и в самом деле евнух?
Я не поняла, что Келей имеет в виду.
– А если нет, то это можно исправить…
Митилена бросила на Келея одобрительный взгляд – первый раз на моей памяти.
Я по– прежнему не понимала, что здесь замышляется, но мне это не понравилось.
– Стой! – я сделала запрещающий жест. Хотя бы потому, что пленник не боялся пыток. Похоже, он их от нас просто ждал. – Земля Солнца, ты сказал?
Он кивнул.
Земля Солнца… Атлат… Что-то очень старое и очень страшное слышалось в этих словах… Мутные обрывки преданий, слышанных в Темискире, во Фракии, в Трое… Земля, жители которой настолько извратили Путь, что Богиня не захотела терпеть самое ее существование. В чем заключалось это зло, так никто и не сумел объяснить мне внятно, но только земля Солнца ушла на дно моря.
– Я думала, вас уже не осталось.
Дикари они и есть дикари! Земля Солнна ушла в тень, но народ Солнца жив и по-прежнему в славе.
– И владеет этой страной? – уточнила я.
– Ты решила, что запутала меня своими вопросами, и я начну выдавать тайны своей страны? Нет ничего глупее бабьей хитрости и пошлее ее! А чтобы ты не обольщалась насчет моего страха перед вами, я назову тебе свое имя. Я – высокородный Аглибол, и это – последнее, что ты от меня узнала. Больше я ничего не скажу. Если хочешь, можешь пытать меня, и пусть твои рабы посмотрят, как умирают герои!
Вот тоже дурацкое слово. Не знала я, что оно проникло в критский язык. Я слышала его от ахейцев, и только такие невежественные люди, как они, могут употреблять его, не понимая смысла. Ведь это слово, в сущности, означает «избранник Богини». А как мужчина может быть избран Богиней?
– Мирина, этот лысый просто умоляет о пытке, – заметил Келей. – Может, исполним просьбу убогого?
– Придется ему обмануться в ожиданиях. Так… Проводить его на корабль. Накормить и содержать там под надежной охраной. Прочим – отдыхать. Да… Келей! Этот человек может нам пригодиться. И я не хочу, чтобы в темноте он случайно напоролся на нож.
Он посмотрел на меня несколько дольше, чем полагалось бы, затем ушел на «Змею». Туда же увели пленника.
Остальные разошлись, зато вернулась Хтония, и это было хорошо, потому что я соби ралась обсудить с ней несколько срочных дел. После этого я велела ей также отдыхать, тем более что она заслужила сегодня отдых, как никто. А потом, как всегда, отправилась в обход.
Уже совсем стемнело, ночь, как и вчера, наступила удивительно быстро. Вторая ночь на Земле Жары.
Я еще не знала, сколько лет мне предстоит здесь провести, и никаких предчувствий у меня не было. Я думала о своих людях.
Многие из них уже спали – слишком устали, и, вдобавок, впервые за долгое время поели досыта. Правда, Мегакло и ее команда следили, чтобы не обжирались, иначе не избежать болезней. Из-за этой усталости не было обычных песен и состязаний у костров, но лагерь жил своей жизнью. Те, кого еще не сморил сон, обсуждали сегодняшние события, хвастались собственной храбростью, жаловались на раны (все это, разумеется, относится к самофракийцам), кто-то храпел и стонал во сне. Слышались стоны и другого рода. Кое-кто уже занимался любовью под покровом ночи, ибо на иных сражения действуют крепче вина и сильней конской травы.
Перекликались часовые. Где-то вдали выли и тявкали волки, привлеченные запахом мяса. Я уже видела их днем, они не напоминали наших волков, их и волками-то с трудом можно было назвать, а из лагеря им отвечали рычанием наши псы.
Я подняла голову. Луна была огромна. Я подумала: не зря говорят, что Богиня пришла из этой земли. Оба ее лица – и дневное, и ночное, здесь таковы, как нигде…
Я должна получить больше знаний! Мы уже не в открытом море. Я не могу строить дальнейшие действия вслепую!
Растянувшись на прибрежных камнях, я уснула, не вспомнив, что так и не ела в тот день.
Утро началось с того, что вернулся Диокл. На рассвете его заметили часовые и подняли шум, так что к
