– Теперь-то ты убедилась, Военный Вождь, что от этого болтуна нет никакой пользы? Позволь отправить его кормить рыб вслед за его солдатами!
– Нет, Келей. Ты верно заметил – он болтун, и презабавный, и способен нас развлечь. А рыбы могут подождать – ведь солдат было много…
– Если тебе угодно тратить время на этого пса…
– Никогда не называй человека псом, Келей. Пес – животное священное…
Не знаю, понял ли насмешку Аглибол, но Келей ее точно понял. И осклабился. Аглибол встал, гордо вскинув голову.
– Идем! Тебе приказывает благородный, ты, раб шлюхи! – И швырнул на палубу плошку с костями. – Подбери! И посмотрим, кто здесь пес.
Ухмылка Келея исчезла. Корабль был для него так же священен, как пес для служительниц Неназываемой. И он плохо переносил оскорбления, хотя после своего пребывания в рабстве должен был обращать на них внимания не больше чем я. Впрочем, его ведь никто этому не учил.
– Вечно одно и то же, – вздохнула я. – Великий критский язык, вероятно, значительно разнообразнее по части оскорблений. Будь здесь Лилай, он мог бы его поучить.
– Я тоже могу, – пообещал Келей.
Они ушли. Ладно, пусть себе изощряются в ругательствах.
На следующий день Келей устроил кормежку пленника до моего прихода. Могу себе представить, что там происходило. Но не хочу. Достаточно было фразы Келея, когда пленника вывели из трюма:
– На, принимай своего шута.
Аглибол не соизволил ничего ответить Келею. А мне сказал:
– Ты напрасно теряешь время. Я предупредил.
– А если я спрошу о том, что не причинит вреда ни твоей стране, ни твоему государству?
– Что это такое? – ощерился он.
– О вашей вере. Какая она? Схожая с критской? Или с той, что в Черной Земле?
По своей тупости ты даже не можешь себе представить что-нибудь отличное от своих дикарских верований. Критяне… Они со свойственной им жадностью и мелочностью прикрывают пышными ритуалами поклонение своей кукле с голыми грудями и змеями, в действительности ничем не отличающееся от кровожадных обрядов (опять что-то вроде «гар-гар») и твоих!
Я озадачилась. Меня смущало это постоянное «гар-гар», тем более что Аглибол явно был уверен, будто я знаю, что это такое. Вообще-то название «Гаргар» было мне известно. Это гора на Крите. И поскольку Аглибол бранил Крит и его обычаи… Но что здесь общего? К тому же он произносил это слово не совсем похоже. Еще есть созвучного названия озеро в Апии… Но я опять не могла обнаружить родства. К тому же не вполне понимала значение эпитета «кровожадный». В некоторых ритуалах Богини действительно используется кровь, но мы-то как раз к ним не прибегаем. И уж, конечно, мы ее не пьем, как наши соседи скифы.
– Что же до Черной Земли, – продолжал он, – то ее жители обязаны нам всем. Именно наши предки, народ Солнца, обучили их всему. Мы преподали им значение царской власти, отделение благородно рожденных от низких, правильного ведения войн, сбора податей и налогов. Мы научили их строить крепости и (непонятное слово по-атлантски). И они поступили с нами по обычаю всех (снова непонятное слово) народов. Рабски стараясь подражать нам во всем, они, однако, заявили, что истинное знание открыто только им, испоганив потом истинную веру, заполнив ее первозданную чистоту обожествлением змей, крокодилов, бегемотов, шакалов, голых шлюх и прочих лишенных разумения тварей!
– А настоящее божество?:
– Солнечный диск! Бог божественный, создавший себя сам, сотворивший по своей воле небо и землю!
Это богохульство он выпалил единым духом. Очевидно, оно было заучено с младенчества. Объяснять ему, что это всего лишь искаженный титул Богини, было бесполезно, поэтому я продолжала слушать.
– Как Солнце повелевает в небе, так царь повелевает на земле. Он связан с Солнцем необоримыми узами. Гибель царя способна погасить Солнце, ибо царь поддерживает его сияние, питая Солнце сердцами его врагов. Таков непреложный порядок вещей, вершина, которая достигнута и после которой начинается падение. Все другие пали, мы держимся тысячелетиями, потому что соблюдаем этот порядок. Ибо сказано: «Возвышай своих вельмож, продвигай вперед твоих воинов, увеличивай отряды телохранителей, снабженных списками, обеспеченных землей, одаренных стадами. Не убивай никого из тех, кто близок к тебе, если ты хвалил его. Подавляй толпу, уничтожь пламя, которое исходит от нее…»
– Выходит, ты не такой уж возвышенный? – перебил его Келей. – Вельможи не шляются по пустынным берегам с кучкой сол дат. Я бы сказал, что это действия заштатного офицера…
Несмотря на то, что я предпочла бы дослушать Аглибола, я не могла не признать замечание Келея дельным.
Несоответствие амбиций Аглибола с действиями позволяло догадаться, что он, несомненно, был аристократом по рождению, но, вероятно, пребывал в опале и был удален от двора.
Аглибол на сей раз снизошел до ответа Келею, хотя, конечно, не по существу дела.
– А тебе пора вспомнить, что ты мужчина, взять в руки плеть и показать этой шлюхе, кто здесь хозяин!
– Если я возьму в руки плеть, – оскалился Келей, – то, ясное дело, это докажу. Только вряд ли тебе, голая морда, это понравится.
Они явно ненавидели друг друга. Один открыто, другой – под личиной презрения.
И Аглибол допустил крупную промашку. Если он решил натравить на меня Келея (а для него это было
