тишина, словно все, что осталось в нем живого, собралось сейчас в Большом зале, переполненном мертвыми и теми, кто их оплакивал.
Гарри набросил мантию-невидимку и стал спускаться по лестницам, выйдя наконец на мраморные ступени, ведущие в холл. Где-то внутри еще теплилась надежда, что его почувствуют, заметят, остановят. Но мантия была, как всегда, непроницаема и совершенна, так что он, незримо для всех, с легкостью достиг входных дверей.
Там он чуть было не натолкнулся на Невилла, который помогал кому-то нести труп. Гарри посмотрел на ношу, и сердце у него в очередной раз сжалось: это был Колин Криви. А ведь он был несовершеннолетним… Должно быть, тайком пробрался в школу, как до того сделали Малфой, Крэбб и Гойл. В смерти Колин казался совсем маленьким.
— Знаешь, Невилл, я, пожалуй, и один его дотащу…
Оливер Вуд вскинул тело на плечи, словно истопник — мешок угля, и понес в Большой Зал. Невилл на минутку прислонился к косяку и вытер лоб тыльной стороной ладони. Сейчас он казался стариком. Потом опять двинулся вниз по ступенькам — искать других погибших.
Гарри оглянулся на вход в Большой Зал. Там перемещались люди — утешали друг друга, пили, становились на колени возле мертвых тел. Но никого из тех, кого Гарри любил, не было видно. Ни Гермионы, ни Рона, ни Джинни или кого-нибудь из Уизли, ни Луны. Он сейчас отдал бы все оставшееся время, чтоб только посмотреть на них.
Но сумел ли бы он тогда уйти? Нет, уж лучше так…
Он спустился по ступенькам и шагнул в темноту. Было почти четыре часа утра. Снаружи было так тихо, словно школа, затаив дыхание, прислушивалась — сумеет ли Гарри сделать то, что должен.
Он подошел к Лонгботтому, который склонился над чьим-то телом.
— Невилл…
— Черт! Гарри, у меня чуть сердце не остановилось!
Гарри стянул мантию-невидимку. Его посетила мысль, явившаяся ниоткуда, из желания убедиться, что все будет сделано, как надо.
— Ты куда собрался один? — подозрительно спросил Невилл.
— Это часть плана. Мне нужно кое-что сделать. Послушай…
— Гарри! — неожиданно испугался тот. — Ты что, собрался сдаться ему?!
— Нет, — с легкостью соврал Гарри. — Конечно, нет. Это другое. Просто некоторое время я не буду появляться. Ты знаешь змею Волдеморта, Невилл? У него такая огромная змея… ее зовут Нагини…
— Слышал… А что с ней?
— Ее нужно убить. Рон и Гермиона знают, но на случай, если…
При мысли, что такое может случиться, он на мгновение задохнулся от ужаса и не мог произнести ни слова. Но потом взял себя в руки. Дело важнее всего. Он обязан, как Дамблдор, сохранять хладнокровие и удостовериться, что есть запасной вариант. Дамблдор умер, зная, что есть люди, кому известно о хоркруксах. Теперь Невилл займет место Гарри, так что в тайну будут по-прежнему посвящены трое.
— На случай, если они будут… заняты… а у тебя окажется шанс…
— Убить змею?
— Да.
— Хорошо, Гарри. С тобой же все в порядке, правда?
— Все чудесно. Спасибо, Невилл.
Но тот схватил Гарри за запястье, не давая уйти.
— Мы все равно будем драться. Ты понимаешь это?
— Да, я…
Ком в горле не дал ему договорить, но Невилл ничуть не удивился. Он похлопал Гарри по плечу, отпустил его, а сам отправился на поиски других трупов.
Гарри набросил на себя мантию-невидимку и двинулся вперед. Рядом в темноте кто-то склонился над раненым. Когда осталось лишь несколько шагов, Гарри узнал Джинни и резко остановился. Джинни стояла на коленях рядом с какой-то девочкой, которая почти неслышно звала маму.
— Все хорошо… Все в порядке… Мы тебя сейчас перенесем в школу…
— Я хочу домой, — шептала девочка. — Я больше не хочу воевать.
— Я знаю, — голос Джинни дрогнул. — Все будет хорошо.
По коже Гарри побежали мурашки. Ему хотелось закричать, дать Джинни знать, что он здесь, рассказать, куда он идет, чтоб его остановили, оттащили назад, отправили домой…
Но он и так был дома. Хогвартс был для него первым — и самым лучшим — настоящим домом. И он, и Волдеморт, и Снейп — брошенные дети — все в свое время нашли здесь свой дом…
Джинни держала девочку за руку. Огромным усилием воли Гарри вынудил себя идти дальше. Ему показалось, что Джинни повернула голову — может быть, почувствовала кого-то поблизости, — но он промолчал и не стал оглядываться.
Во тьме вырисовывались очертания хижины Хагрида, но свет в ней не горел, Клык не царапался в дверь и не лаял, приветствуя гостей. Гарри вспомнились прогулки к Хагриду и медный чайник, на боках которого играли отблески огня. А еще — твердые, как камень, пирожки и достойные великанов порции угощения, большое бородатое лицо Хагрида, Рон, блюющий слизнями, Гермиона, помогающая спасти Норберта…
Он уже дошел до опушки леса и тут остановился.
Среди деревьев двигались дементоры, целый рой; Гарри чувствовал исходящий от них холод и не знал, сумеет ли пройти мимо. Сил на патронуса у него не оставалось, он даже не мог сдержать дрожь. Не такое уж легкое это дело — умирать… Каждая минута дыхания, запах травы, прохладный ветерок, касающийся лица, — все это было так ценно! Подумать только — другие люди будут растрачивать впустую еще годы и годы, а он должен цепляться за каждую секунду. Он не в силах был сделать и шага вперед — и в то же время знал, что обязан. Долгая игра окончена, снитч пойман, пришло время приземляться.
Снитч… Затекшими пальцами он покопался в кошеле на шее и наконец нашел его.
«Откроюсь я в конце».
Быстро и тяжело дыша, Гарри рассматривал золотой шарик. Именно сейчас, когда времени стоило бы тянуться помедленнее, оно понеслось вперед, как безумное, и понимание опережало мысль. Вот он — конец. Самое время.
Гарри прижал металлический шар к губам и прошептал:
— Я скоро умру.
Снитч раскрылся, словно скорлупа ореха. Опустив вздрагивающую руку, Гарри достал под мантией палочку Драко и прошептал:
— Lumos.
В одной из двух половинок орешка лежал черный камень, посредине которого змеилась неровная трещина. Камень Возрождения разломился как раз по вертикальной линии, означавшей Старшую палочку. Треугольник и круг, символизировавшие мантию и камень, были все еще различимы.
Гарри внезапно понял еще кое- что, и ему не нужно было для этого задумываться. Речь шла не о том, чтобы вернуть умерших, — он все равно скоро к ним присоединится. Не он звал их из небытия — это мертвые пришли за ним.
Гарри закрыл глаза и трижды повернул камень в руках.
Он сразу понял, что произошло — услышал движение рядом, словно чьи-то легкие ноги ступили на усыпанную хворостом землю на краю Запретного Леса. Открыл глаза, обернулся…
Они не были призраками и не были полностью телесны, но больше напоминали того Риддла, что давным-давно вышел из дневника. А ведь он был почти воплотившимся воспоминанием.
Больше, чем привидения, меньше, чем живые люди — четверо шли навстречу Гарри, улыбаясь ему.
С Джеймсом Гарри был теперь одного роста. Одежда на отце осталась та же, в какой он умер, волосы растрепались, а очки сидели чуть набок, как у мистера Уизли.
Сириус — высокий и красивый — казался куда моложе, чем Гарри помнил его при жизни. Он шел размашистым, плавным шагом, засунув руки в карманы и смеясь.
Люпин тоже выглядел молодым и не таким оборванным, а волосы у него были гуще и темнее. Казалось, он рад оказаться в знакомом месте, где так часто бродил подростком.
Лили улыбалась радостнее всех. Подойдя к Гарри, она отбросила назад длинные волосы и жадно стала разглядывать его зелеными глазами, словно никак не могла насмотреться.
— Ты так отважно себя вел.
Он не мог ответить, не мог наглядеться на мать. Вот если бы стоять так и смотреть на нее вечно — и ничего больше не надо.
— Уже скоро, — сказал Джеймс. — Совсем близко. Мы… так гордимся тобой.
— Это будет больно?
По-детски прозвучавший вопрос вырвался раньше, чем Гарри успел остановиться.
— Умирать-то? Совсем нет, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем заснуть.
— Он долго тянуть не станет, — сказал Люпин. — Хочет закончить поскорее.
— Я не хотел, чтоб вы умерли, — против своей воли сказал Гарри. — Никто из вас.
Он обращался прежде всего к Люпину, моля того о прощении.
— Сразу после того, как у тебя родился ребенок… Ремус, мне так жаль…
— Мне тоже. Жаль, что я его никогда не увижу. Но он будет знать, за что я погиб, и, надеюсь, поймет. Я пытался сделать немного счастливее мир, где ему предстоит жить.
Холодный ветер из глубин Запретного Леса коснулся волос Гарри.
Родители не скажут ему, идти туда или нет. Это должно быть его собственное решение.
— А вы меня не бросите?
— Мы останемся до конца, — сказал Джеймс.
— Они вас не увидят?
— Мы же часть тебя, — ответил Сириус. — Для остальных мы невидимки.
Гарри взглянул на мать и попросил тихо:
— Не уходи далеко, ладно?
И пошел в сторону леса.
Ледяной холод дементоров не коснулся его — он шел с провожатыми, выполнявшими роль патронусов. Все вместе они вошли в густые заросли старых деревьев, сросшихся ветками, перепутавшихся корнями. Гарри крепко удерживал мантию-невидимку, уходя все дальше и дальше в лес. Он понятия не имел, где сейчас Волдеморт, но был уверен, что отыщет его. Рядом почти беззвучно шли Джеймс, Сириус, Люпин и Лили. Их присутствие придавало ему смелости, и только благодаря ему он мог переставлять ноги.
Тело и разум сейчас казались разлученными. Руки и ноги двигались
