Гарри протянул руку; схватившись за неё, Эрмиона подтянулась на драконью спину; Рон вскарабкался следом, а ещё через секунду дракон заметил, что на нём нет пут.
С рёвом он поднялся на лапах: Гарри скорчился, изо всех сил цепляясь за иззубренную чешую, и тут крылья развернулись, расшвыривая визжащих гоблинов, как кегли, и дракон взлетел. Гарри, Рон и Эрмиона, распластавшиеся на его спине, чуть не задели о потолок, когда дракон спикировал к проходу, а преследовавшие его гоблины швыряли кинжалы, отскакивавшие от драконьих боков.
— Так мы не выберемся, он не пролезет! — простонала Эрмиона, но дракон раскрыл пасть и вновь изрыгнул огонь, разрушая пещеру, заставляя её кровлю и стены трескаться и осыпаться. Орудуя когтями, дракон силой пробивал себе выход. Гарри крепко зажмурился, оберегая глаза от жара и пыли; оглушённый треском камня и рёвом дракона, он мог только цепляться за его спину, ожидая, что его в любой момент сбросит; потом он услышал, как Эрмиона завопила:
Она помогала дракону расширить проход, срезая потолок пещеры, пока дракон продирался наверх, к свежему воздуху, прочь от верещащих и лязгающих гоблинов; Гарри и Рон последовали примеру Эрмионы, сбивая потолок Долбящими заклятиями. Они миновали подземное озеро, и огромное ревущее пресмыкающееся, похоже, почуяло впереди простор и свободу; за ними в проходе крутился, молотил шипастый драконий хвост, оставляя обломки скал, разбитые сталактиты, и поднятый гоблинами лязг казался приглушённым, а впереди драконье пламя расчищало дорогу…
И, вот, объединённой силой заклинаний и грубой драконьей мощи, они пробили дорогу из пещеры в мраморный зал. Гоблины и волшебники разбежались с криками, и дракон, наконец, нашёл место, где мог расправить крылья. Повернув свою рогатую голову к свежему воздуху, который он чуял за входными дверьми, он устремился к ним — Гарри, Рон и Эрмиона приникли к его спине — проломился через металлические створки, оставив их болтаться на петлях, вырвался на Диагон аллею и взмыл в воздух.
Глава двадцать седьмая Последний тайник
Управлять драконом они не могли; дракон не видел, куда направляется, и Гарри знал, что если он резко повернёт или перекувырнётся в воздухе, удержаться на его широкой спине они не смогут. Но, всё равно, пока они поднимались всё выше и выше, и Лондон разворачивался под ними, словно серая с зеленью карта, Гарри переполняло чувство благодарности за спасение, казавшееся невозможным. Пригнувшись к шее чудовища, Гарри крепко вцепился в его железную чешую, и холодный ветер остужал его обожжённую, покрытую волдырями кожу, а драконьи крылья били воздух, словно крылья ветряной мельницы. За спиной Гарри Рон во всю глотку ругался — Гарри не мог бы сказать, от страха или от восторга, а Эрмиона, похоже, всхлипывала.
Страх Гарри, что дракон захочет их сбросить, минут через пять несколько ослаб: дракон, похоже, ничего не желал, кроме как удрать как можно дальше от своей подземной тюрьмы; но вопрос о том, как и где они покинут драконью спину, оставался пугающим. Гарри не имел понятия, ни как долго драконы могут лететь без остановки, ни как вот этот самый дракон, почти слепой, сможет найти подходящее место, чтобы приземлиться. Гарри всё время оглядывался, словно сидел на колючках.
Через сколько времени Волдеморт узнает, что они взломали хранилище Лестрангов? Как скоро гоблины Гринготтса известят Беллатрису? Как быстро они выяснят, что именно пропало? И тогда, когда откроется, что нет золотого кубка, Волдеморт будет знать, наконец, что они выслеживают Разделённые Сути.
Дракон, похоже тянулся к воздуху похолоднее и почище. Он упорно набирал высоту, пока они не полетели среди клочьев пронизывающе-холодных облаков, и Гарри уже не мог различать маленькие цветные точки — автомобили, едущие в столицу и выезжающие из неё. Дальше и дальше они летели, над сельской местностью — бурыми и зелёными лоскутьями, над дорогами и реками, извивающимися внизу, словно тусклые или блестящие ленты.
— Как ты думаешь, что он ищет? — проорал Рон, пока они летели всё дальше и дальше на север.
— Без понятия, — крикнул Гарри через плечо. Его руки занемели от холода, но он не решался ослабить хватку. Некоторое время он с тревогой размышлял, что они будут делать, если увидят, что под ними проплывает морской берег, если дракон направится в открытое море. Он промёрз и одеревенел, это если не учитывать, что ему отчаянно хотелось есть и пить. Когда, подумал он, эта тварь сама последний раз ела? Ведь наверняка ей скоро захочется подкрепиться. И что будет, если тогда она сообразит, что у неё на спине сидит исключительно съедобная троица?
Солнце опускалось в небе, теперь тёмно-голубом, и по-прежнему дракон летел; города и посёлки проплывали под ним, скрываясь из виду, его огромная тень скользила по земле, как большое тёмное облако. Каждый кусочек тела Гарри болел от усилий, с которыми он цеплялся за драконью спину.
— Это мне кажется, — прокричал Рон после долгого молчания, — или мы снижаемся?
Гарри посмотрел вниз, и увидел тёмно-зелёные горы и озёра, медно-красные на закате. Детали пейзажа, казалось, становились крупнее и подробнее, пока Гарри смотрел поверх драконьего бока, и Гарри подумал, не догадался ли дракон о близости чистой воды по вспышкам отражённого солнечного света.
Всё ниже и ниже летел дракон, большими кругами, нацеливаясь, похоже, на одно из маленьких озёр.
— Слушайте, надо прыгать, когда он достаточно снизится! — крикнул Гарри, обернувшись. — Прямо в воду, прежде чем он сообразит, что мы здесь!
Друзья согласились, Эрмиона — немножко робко; сейчас Гарри уже видел, как широкое жёлтое драконье брюхо дробится, отражаясь в воде.
— ДАВАЙ!
Гарри соскользнул с драконьего бока и ногами вперёд полетел в озеро; падать пришлось дольше, чем он рассчитывал, и он крепко ударился о воду, вошёл, как камень, в холодный, зелёный, полный водорослей мир. Барахтаясь, он поплыл наверх, и вынырнул, отдуваясь, среди волн, расходившихся широкими кругами от тех мест, куда упали Рон и Эрмиона. Дракон, похоже, ничего не заметил; он был уже футах в пятидесяти, скользил над самым озером, захватывая воду пастью на своей покрытой шрамами морде. Когда Рон и Эрмиона вынырнули из глубин озера, отплёвываясь и глотая воздух, дракон взлетел, хлопая крыльями, и, наконец, приземлился на дальнем берегу.
Гарри, Рон и Эрмиона поспешили прямо к противоположному берегу. Озеро, похоже, не было глубоким. Скоро им пришлось не столько плыть, сколько пробиваться сквозь водоросли и грязь, и, наконец, они повалились, промокшие, задыхающиеся, обессилевшие, на скользкую траву.
Эрмиона сжалась в комок, кашляя и дрожа. Гарри с радостью бы упал и заснул, но он заставил себя встать на ноги, достал палочку и начал накладывать вокруг обычные защитные чары.
Закончив, он присоединился к друзьям. В первый раз после их бегства из хранилища он смог по- настоящему на них посмотреть. На лицах и руках у них были воспалённые красные ожоги, одежда — в дырах. Они морщились, капая на раны настойку ясенца. Эрмиона вручила флакон Гарри, потом вынула три бутылки тыквенного сока, которые она захватила из Раковины, и чистые сухие мантии для всех троих. Они переоделись и залпом выпили сок.
— Ну, с одной стороны, — сказал наконец Рон (он сидел, наблюдая, как у него на руках вырастает новая кожа), — мы достали Разделённую Суть. С другой стороны…
— …меч накрылся, — сказал Гарри сквозь сжатые зубы; он как раз капал настойку ясенца сквозь дыру в джинсах на болезненный ожог.
— Меч накрылся, — повторил Рон. — Мелкая двуличная сволочь…
Гарри вынул из кармана мокрой куртки, которую он только что снял, Разделённую Суть, и поставил её на траву перед друзьями. Блестящий на солнце кубок притягивал их взгляд, пока они допивали сок.
— По крайней мере, на это раз его не придётся таскать на себе, на шее он будет смотреться малость глупо, — сказал Рон, вытирая губы тыльной стороной руки.
Эрмиона посмотрела через озеро, на дальний берег, где дракон продолжал пить.
— Как вы думаете, с ним будет всё в порядке? — спросила она.
— Ты как Хагрид, — сказал Рон. — Это ж дракон, Эрмиона, он может сам о себе позаботиться. Это вот
