Одному детскому сновидению он придавал особенно большое значение. На большом
лугу, недалеко от родительского дома, он увидел в стене дверь, облицованную
камнем. Войдя в нее и спустившись по каменной лестнице, он оказался в богато
убранном подземном помещении. На ковре в центре стоял золотой трон. На нем
находился гигантский предмет, похожий на ствол дерева, около метра в диаметре и
высотой до пяти метров. Он был покрыт живой кожей, а наверху была голова без
лица с единственным глазом на темени, неподвижно устремленным вверх. Так Юнг
впервые, по его словам, познакомился с “творческим принципом” в виде
фаллического символа. Это сновидение ощущалось как прикосновение к важнейшей
тайне Земли, посвящение в царство тьмы. В этом и других подобных сновидениях был
важен мощный эмоциональный импульс, пробивающий стену между сознанием и
бессознательным, наполняющий душу желанием познать мир и благодарным удивлением.
Впоследствии в фантазиях и сновидениях Юнга не раз рождались символы,
указывающие на жизненную цель, которую предстоит понять и разрешить.
Опыт детства, которому Юнг, как и Фрейд придавал первостепенную значимость, не
был связан у него с чувствами эдипова комплекса. Позже Юнг обнаружит у себя не
“отцовский“, а “материнский“ комплекс. Тревога, возникающая в отношениях с
матерью, породила общее недоверие к женщинам, которое Юнг преодолевал с трудом.
Тем не менее, он все-таки сумел выстроить свою мужскую личность, стал
семьянином, отцом пятерых детей и не был обделен вниманием молодых женщин.
Любимыми авторами Юнга были Гете, Ницше, Шопенгауэр, Майстер Экхард, мистики и
романтики. Но Юнг рано осознал свою склонность к интроверсии и опасность
изоляции от мира. Он стал активно бороться “за прорыв” к душе другого человека.
В психиатрии он увидел ту сферу, в которой “сходились” его социальные
притязания, интеллектуальные интересы и мировоззренческие поиски.
В 1895 году он поступил на медицинский факультет Базельского университета.
Защитил диссертацию “О психологии и патологии оккультных явлений”, построенную
на материале спиритических сеансов. С 1900 года начал работать в Цюрихе
ассистентом в госпитале для душевнобольных под руководством известного психиатра
Блейлера. Юнг “нашел себя”, став психиатром. Роль врача, психолога и мыслителя,
давала власть над людьми и представлялась наиболее привлекательной.
Занятия психиатрией и работа с шизофрениками, страдавшими расщеплением личности,
сформировали у Юнга представление о взрослении, отличное от фрейдовского. Если
Фрейд усматривал суть развития личности в постепенном усилении “я”, росте
рациональности, то Юнг видел магистральную линию в “самособирании”, интеграции
всех творческих и воспринимающих функций души. Этот процесс он назвал
“индивидуацией”.
Базель, где прошли годы учения, и Цюрих, в котором Юнг начал профессиональную
деятельность, символизировали для него два полюса европейской культуры, две
установки мировоззрения. В Базеле жили профессора, лично знавшие Ницше. Это был
город, в котором витали духи великих философов. Цюрих создал сообщество ученых,
опиравшихся на эмпирические методы, новейшее естествознание. Юнг болезненно
переживал разрыв между научно-техническими устремлениями эпохи и глубинными
христианскими основами культуры. Впоследствии он укажет на этот разрыв как на
причину катаклизмов ХХ века: обезбожение, расколдовывание мира привело к тому,
что мир стал пуст, скучен, мертв, а демоны переместились вглубь человеческой
души и рвутся оттуда наружу, материализуясь в чудовищных политических фигурах,
массовых движениях фашизма и коммунизма.
Первые работы Юнга посвящены исследованию спиритизма и оккультных явлений. Он
систематически работал с медиумами — людьми, которые в состоянии гипнотического
транса говорили на языках, которых никогда не изучали, описывали места, в
которых не были. Полуграмотная девушка из деревни, дальняя родственница Юнга,
под гипнозом свободно говорила на литературном немецком и могла изложить сложную
философию гностиков 2-го века нашей эры. Размышляя над фактами появления в речах
медиумом фраз и мыслей, явно не согласующихся со строем их души, выражающих
взгляды и убеждения давно умерших людей, Юнг приходит к мысли о существовании
неких “психических раковин” — или “проформ”, обладающих необычайной
жизненностью, изнутри организующих личность. Их он впоследствии назовет
“архетипами”.
Юнг работал в госпитале с шизофрениками, для которых характерны
рассогласованность мыслей, поступков и аффектов, а также уход в себя (аутизм).
Шизофренический барьер между личностью и миром приводит к крайней
неравномерности в оценке идей: некоторым из них приписывается огромная
значимость, другие кажутся пустяковыми. Опыт лечения шизофреников был
поучителен. По крайней мере, две важные идеи Юнга связаны с ним. Во-первых,
основная проблема личности состоит не в рационализации психики, как думал Фрейд
— вслед за классиками европейского Просвещения — а в гармонизации сознания и
бессознательного. Во-вторых, значимость идей обусловлена их психологической
ценностью. Не различие в способностях познавания и социальных позиций стоит за
расхождением взглядов верующих и неверующих, материалистов и идеалистов, а
различие в ценности, которую они придают идеям Бога и Мира, Духа и Плоти.
Конфликт мировоззрений есть конфликт психологический. Психиатр должен принять в
нем, по крайней мере, такое же участие, как философ.
В методологии Юнга сильно выражен скептический, релятивистский аспект. Это не
моральный скептицизм Фрейда, который не верил в Бога, мало верил в человека, но
твердо верил в разум. Это интеллектуальный скептицизм науки ХХ века, века
модерна, который легко принимает веру в Бога, умеренно верит в человека, не
лишенного, при всей своей глупости, благодати, но уже перестал понимать, что
такое разум.
Подход Юнга к разуму и сознанию — эволюционно исторический. Человек развивал
свое сознание медленно и трудно. Разум никогда не был основой социальной жизни.
Потребовались многие века для того, чтобы у небольшого слоя людей выработалась
способность логически мыслить. Но и сегодня сознание не стало достаточно
целостным и устойчивым. Оно все еще хрупко, уязвимо, фрагментарно. Способность
научно познавать мир посредством высвобождения интеллектуальной составляющей из
массы душевных потенций есть ценное приобретение. Но здоровый и продуктивный
интеллект все еще редок и возникает лишь как результат счастливого стечения
обстоятельств. Индивидуализм все еще чреват неврозом, расщеплением личности,
“потерей души”. Контроль над эмоциями, желательный во многих отношениях, лишает
человеческие отношениях тепла, эмоциональной окраски. Не придавая человеку
уверенности, он служит, скорее, обществу, являясь средством поддержания
социальных структур, под прикрытием которых в массовом сознании возможен разгул
самых диких, варварских инстинктов.
Мировоззрение Юнга нельзя сформулировать в общепринятых терминах: материализм —
идеализм, эмпиризм — рационализм и т. п. Он ясно чувствовал в основаниях
современной науки примесь первобытного догматизма, некую воинствующую,
легитимную шизофрению, обусловленную отрывом разума от целостной коллективной
души. Он призывал к осторожности и постоянной самокоррекции научной мысли — в
свете всего духовного наследия — мифологии, искусства, религии, повседневного
