предвосхитили идею бессознательного. Они хотели синтезировать золото, искали
философский камень и даже пытались вырастить в колбе гомункула — маленького
человечка. Подоплекой алхимии были вовсе не естественно-научные, а мистические и
психологические интересы. Многие важные понятия алхимии являются символами
психологических процедур и состояний, открытых психоанализом.
“Сосуд” в алхимии означает замкнутость пространства души, в котором происходит
процесс индивидуации и выращивается “философский камень”, который есть не что
иное, как целостность, мудрость, “самость”, подлинное бытие личности.
“Конъюнкция” — есть соединение противоположностей. Сочетая элементы мужского и
женского рода, алхимик хочет получить золото. Конъюнкция может означать и
символизировать взаимодействие 'оно' и “эго”, сознания и бессознательного,
аналитика и пациента. “Священный брак” или “химический брак” означал у алхимиков
трансформацию хаоса элементов — в упорядоченную систему.
“Трансмутация” элементов — центральная идея алхимии — означает возможность
изменить сознание путем углубления переживаний с помощью соответствующих
упражнений. Каждый химический элемент подобно психическому обладает внутренней
жизненностью и способен к перерождению.
Алхимик работает в контакте с мистическим партнером, сестрой, помощником,
который символизирует “тень личности”, бессознательное.
Ферментация, умерщвление, разложение, запечатлевание и ряд других подобных
понятий используются в алхимии для того, чтобы описать процессы сбраживания,
потемнения исходного материала, вступления в реакцию разных веществ, умирания
одних и рождения других элементов и появления в итоге конечного продукта —
золота или гомункулуса.
Четыре основных вещества, используемых алхимиками (свинец, сера, соль, ртуть)
символизируют четыре психологических состояния: свинцовую депрессию, серную
горючую агрессивность, горько-соленую мудрость и ртутную летучесть духа.
В Новое время, стремясь опереться на естествознание и приобрести статус
полноценной науки, медицина освободилась от алхимии. Но она освободилась и от
психологии, многое потеряв при этом. Лечение отдельно взятого физического недуга
заслонило целостного человека. Но без учета психических предрасположений ни
понять, ни вылечить болезнь — невозможно. А психические состояния и способности
во многом обусловлены развитостью в индивиде коллективного бессознательного,
символизируемого образцами культуры. Такова исходная позиция Юнга, стремящегося
вернуть медицину в лоно культуры, слить ее с психологией, педагогикой и
религией.
Врачевание души, по Юнгу, возможно лишь в культурно-историческом контексте.
Психотерапевт — не обычный врач-клиницист. Нельзя лечить душу человека, не зная
его биографии, ближнего и дальнего окружения, общекультурных и личностных
влияний на него в разные периоды жизни. Но это лишь одна из трудностей. Вторая
состоит в сочетании общих принципов лечения с индивидуальным подходом к
больному. С одной стороны, врач исходит из того, что единичное, индивидуальное —
ничтожно по сравнению с общим, родовым. Коллективное бессознательное с его
архетипами существует сотни тысяч лет и обладает огромной мощью. Врач должен
понять, с каким архетипом он имеет дело в данном случае, как этот архетип
воздействует на психику больного, к чему он ее толкает. Другой — противоположный
принцип гласит: “общее — ничто по сравнению с индивидуальным”. Это значит, что
нужно, прежде всего, понять личную проблему пациента, его индивидуальную
психическую конституцию. Любой организм, любая психика возвращаются к норме,
выздоравливают особенным образом, используя свои собственные ресурсы.
Психотерапевт должен найти путь выздоровления именно для данного пациента.
“Выздороветь для меня — значит стать тем, кем я должен стать, родить то, что я
должен родить”. Будущая цель, а не припоминание прошлого толкает к
выздоровлению. Но как найти цель, как проникнуться ею? Метод Юнга состоит в
побуждении к творчеству. Сновидения, мифы, религиозные верования — все это
символы, творимые человечеством для того, чтобы справиться с конфликтами,
разрешить внутренние противоречия.
В одной из поздних работ Юнг предложил метод активного воображения, помогающий
найти выход из невроза. Пациент рисует красками любые образы, которые приходят в
голову. Затем он уточняет, дорабатывает образ, выявляя тем самым свои
бессознательные стремления и возможности их синтеза.
Когда психоаналитик активизирует формирование самости пациента, он может
пробудить в нем силы, до сих пор дремавшие, непривычные для него самого и его
близких. Поэтому может возникнуть впечатление, что с началом лечения пациент еще
больше отклонился от нормы. И действительно, акцентуация невротической идеи
может стать первой ступенькой к выздоровлению. Юнгу не раз приходилось говорить:
“Слава Богу, он стал невротиком”! Пациент, подавлявший в себе невротический
комплекс, наконец, освободил его и теперь с ним можно работать в открытую.
Психотерапия, по Юнгу, диалектическое искусство, диалог между двумя людьми.
Диалектика в античной философии связывалась с искусством убеждения, риторикой.
Но уже во времена Сократа она стала означать рождение истины в споре. Человек —
целостная психическая система, которая вступает во взаимодействие с другой
психикой. Каждый человек — это в равной мере относится к врачу и пациенту —
индивидуален, целостен и автономен. Существует столько же модификаций лечебного
процесса, сколько существует типических комбинаций характеров врача и больного.
В психотерапии нельзя стереотипно применять общеизвестные методы. Если врач
поступает таким образом, то можно говорить о профанации лечения. Однако и
сделать правильные выводы из факта индивидуальности каждого случая болезни
удается не сразу. Каждый терапевт склонен строить свою теорию. Так возникают
различные клинические школы с противоположными принципами. Они вступают друг с
другом в конфронтацию: Бернгейм применял суггестивную терапию, Бабински —
воспитание воли, Дюбуа — рациональное собеседование и убеждение, Брейер —
катартический метод, Фрейд — свободные ассоциации, с наведением на ранне-детские
вытеснения сексуальности, Адлер — разоблачал стремление к власти и
сверхкомпенсацию, Шульц — предлагал аутогенную тренировку. Представители этих
школ считали свое мнение верным, а мнение других — ошибочным. Но мы видим,
говорит Юнг, что у каждой школы есть свои плюсы и минусы, каждый метод имеет на
счету победы и поражения. Ни один метод нельзя считать абсолютно истинным.
Положение в психотерапии схоже с положением в физике, где имеются равноправные
теории света — волновая и корпускулярная. Поскольку природа психики бесконечно
сложнее природы света, то нужны многочисленные антиномические теории, способные
достаточно полно охватить ее важнейшие компоненты.
Трудность еще и в том, что сам психотерапевт никогда не является абсолютно
здоровой личностью. У него тоже есть комплексы, подавленные идеи, предубеждения.
Именно поэтому Юнг предложил, чтобы каждый психоаналитик обязательно проходил
учебный психоанализ и, как пациент, смог бы осознать свои комплексы,
акцентуации, скрытые предпочтения.
В процессе лечения возникают притворство, соперничество, борьба за власть, за
сокращение или увеличение психической дистанции между врачом и пациентом — как,
