каменистой пустыне, рядом с желтокожим человеком. Солнце только что село. Над
нами — бледное восточное небо, далекие выцветшие звезды. Мы лежим, держа в руках
винтовки с оптическим прицелом и кого-то ждем. Внезапно звук охотничьего рога
слышится из-за скал. Это трубит Зигфрид — герой древнегерманского эпоса. Когда
он спустится на равнину, мы должны его убить. С первыми лучами солнца появляется
повозка Зигфрида, сделанная из человеческих костей и начинает быстро спускаться.
Мы стреляем. Зигфрид падает мертвым. Я чувствую страх и отвращение. Мы пускаемся
в бегство. Проливной дождь смывает следы убийства. Но чувство вины остается”.
Как истолковывает Юнг этот сон? В период, предшествовавший сну, в поисках ядра
человеческой души Юнг усиленно штудирует древнеиндийские и древнекитайские
тексты. Но что-то мешает ему постичь смысл восточной мудрости. Он испытывает
неудовлетворенность и разочарование. Чтобы понять психологию Востока, нужно
отрешиться от привычных европейских способов мышления. Сон отражает именно эту
ситуацию. Ведь Зигфрид, как и сам Юнг, немец. Он воплощает в себе германскую
культуру с ее рационально-практическим, эгоцентрическим, волевым характером.
Европейцу трудно постичь глубинную истину бытия, обрести гармонию с миром. Сон
говорит о том, что нужно “убить в себе немца”, чтобы постичь истину.
Сны должны пониматься не только как продукты индивидуального воображения, но и
как послания из обширной области коллективного бессознательного. Они дают
концентрированное понимание смысла мировых событий, который заслонен суетой
повседневности. Поэтому столь значимы, сны и фантазии. Пренебрегать ими — значит
пренебрегать самым важным и ценным из того, что произрастает в душе.
Юнг сознавал угрозу психическому здоровью, которую таит в себе слишком
пристальное внимание к Бессознательному. Ведь индивидуальная психика маломощна,
хрупка по сравнению с Универсумом. Стремление понять Вечное и Абсолютное не
может увенчаться успехом. Это — одна из причин безумия. “Временами я
чувствовал”, — пишет Юнг, “что материал Бессознательного буквально затопляет
меня. Реальный мир, другие люди, как бы перестают существовать. Но я понимал,
что, расширив, таким образом, границы своей личности, я не перестаю быть
конкретным живым человеком. Я не хотел вставать на путь Ницше, которого его
великие прозрения привели к безумию. Нельзя жить только усилиями духа. Я
повторял себе, что я — швейцарец, психиатр, имею семью и живу на Морском
проспекте в доме N 228”.
§5. Символы культуры.
Фрейд видел в культуре систему запретов, ограничивающих и вытесняющих
естественные влечения. Юнг понимает культуру как систему символов. Он считает
человеческую потребность в символизации более настоятельной, чем какую-либо
другую. С помощью символов человек создает модель окружающего мира, строит планы
поведения и сценарии развития событий, ориентируется в историческом и социальном
пространстве.
Символами принято называть знаки, приметы, образы, содержащие указания на
какую-либо вещь или событие. Этимологически понятие символа связано с греческим
глаголом “соединять”, “сталкивать”, “сравнивать”. Уже отсюда видно, что символ
связывает сознание и его предмет. Символ, согласно Юнгу, выражает то, что мы
лишь предчувствуем, но точно не знаем. В нем есть возможность развертывания
содержания, путем домысливания, воображения, ассоциативных связей. Не следует
смешивать символ и знак. Знак только обозначает известный предмет, его функция —
служебная. Символ же обладает самоценностью, он есть органический элемент
психической и духовной жизни. В качестве символов культуры выступают у Юнга
духи, демоны, боги, идеи, законы, религиозные догматы и научные теории. Все
пространство культуры заполнено символами.
Символ всегда к чему-то относится. К чему? Во-первых, к архетипам, лежащим в
основании культуры. Во-вторых, к целям, действиям человека, вещам, которые его
окружают. В-третьих, к другим символам.
Именно путем изучения символов Юнг приходит к выводу о единстве архетипических
оснований всех культур. В мифах различных народов, сновидениях, детских
рисунках, фантазиях и бредовых идеях шизофреников можно встретить одни и те же
символы, например, крест, круг, золотой цветок и более сложные фигуры, которые
повторяются вновь и вновь в различных контекстах. Освобождая эти широко
распространенные культурные символы от личных и случайных ассоциаций, мы
приближаемся к естественным архетипам, которые устойчивы, универсальны и
формальны. В отличие от архетипов, символы — подвижны, конкретны, содержательны.
Архетип можно уподобить системе силовых линий в насыщенном растворе. Благодаря
особой конфигурации этих линий выпадающие из раствора кристаллы принимают именно
эту, а не другую форму. Архетипы изначально присутствуют в сознании всех людей.
Поэтому каждый человек способен создать свою символическую модель мира — в
соответствии со своим жизненным опытом. И благодаря тем же архетипам люди,
имеющие различный опыт и различные убеждения, способны понимать друг друга.
Юнг усматривает в работе любой психической функции — памяти, мышления,
воображения — некоторую априорную архетипическую установку, которая инициирует
процессы припоминания, мыслепорождения и образотворчества. Любой конкретный,
сиюминутный образ наполняется содержанием на основе архетипической схемы.
Существует много индивидуальных и национальных символических образов врага,
друга, любви, власти, отцовства, материнства, жизни и смерти. И столь же много
их реальных воплощений. Но за этими символами стоят некоторые общие прообразы —
архетипы, которые также можно назвать “врожденными идеями” или “априорными
формами сознания”. Благодаря общим архетипам люди, вкладывающие разное
содержание в понятия “счастья”, “Бога”, “любви” все-таки понимают друг друга.
Даже спор между верующим и атеистом возможен лишь потому, что оба знают нечто
общее о Боге.
Поскольку символы взаимно обозначают, дополняют и проясняют друг друга, вся
проблематика духовной жизни в значительной степени сводится к соотношениям
символов, которые могут быть художественными, политическими, мифологическими.
Юнг выделял символы религиозные, которые относятся к силам и сущностям особенно
могущественным: они могут оказать помощь, причинить вред, они величественны и
прекрасны, поэтому их можно любить и преклоняться перед ними.
Символ — в особенности художественный или религиозный — независимо от того, что
он символизирует, сам по себе является реалией культуры. Существует множество
вещей за пределами человеческого видения и понимания, которые играют важную роль
в нашей жизни и важны для поддержания социальных связей. Сознательное
использование символов в политических и моральных целях нужно для того, чтобы
влиять на общественные процессы. Но психика продуцирует символы также и
спонтанно, в виде снов и фантазий. Индивидуальные символы важны для
психоаналитика. Интимное личное общение тоже строится на основе взаимопонимания
спонтанно возникающих символов. Понимание исторического события или поступка
связано с проецированием на него какого-то символа. Символическое моделирование
мира во многом заменяет человеку инстинкт.
